«Когда и как Бог на душу положит…»

Когда и как Бог на душу положит

Другие краски, свежие мазки,

Появятся по замыслу его же

И храмы тут, и новые мосты.

Всем хватит благ, краям большим и малым,

И может скоро – планы велики —

Доставят и сюда стройматерьялы,

На берега Смородины-реки.

Ведь сколько уж – не счесть по Круголёту —

Вод утекло в суровое вчера, —

Калиновы опоры и пролёты

Менять, пока не рухнули, пора.

Пора прислать рабочих на подмогу,

Поскольку в капремонте есть нужда,

На эту непроезжую дорогу,

Ведущую из Яви в Никуда.

И надо ж завезти асфальт и гравий,

Пока не наступили холода

На этой захолустной переправе,

Где заржавел шлагбаум блокпоста.

Зима, зима… Но стройка всё на месте,

И только этот снег в тиши ночной

Парящий – беззастенчиво небесный,

Упавший – вызывающе земной.

«МОИ МЫСЛИ, МОИ СКАКУНЫ…»

Пока не выдашь им подкормки —

Привычной жвачки для ума, —

Толкутся, тычутся в подкорке,

Они привыкли – задарма.

Да вышли бы, паслись бы сами

На этом поле без межей,

Что не господскими овсами

Сто лет засеяно уже.

Но не спешат на волю кони

К щедротам нивы золотой.

– Куда скакать, когда в загоне

Жратвы достаточно простой,

Где так тепло, и ты уверен,

Что нету никаких угроз…

И ржёт лениво сивый мерин,

И топчет собственный навоз.

ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ

Завешенное зеркало искусства —

Поминки Рафаэля с Левитаном,

Не сумерки богов, а ночь кромешна,

Где тает глас последнего из Вышних:

«Да чтоб вам было пусто!»… И когда

Сорвали крышку с ящика Пандоры,

Открылась миру чёрная дыра.

Но это лишь окошко в перфокарте,

Скрывающей записанный когда-то

Двоичный код проявленной Вселенной —

Нули и единицы, тьму и свет.

«Ночь – это окон вычитанье, …»

Ночь – это окон вычитанье, —

где свет горел, теперь темно.

Одно лишь – явно не чета им —

не гаснет жёлтое окно.

И человек, что в нём маячит,

как одинокая сова,

такой же мучится задачей,

где вычитаются слова.

И скоро, скоро от дневного

числа их в столбике «дано»

останется совсем немного:

три слова,

два,

потом – одно.

НАТЮРМОРТ ДЛЯ МАЖОРА

На клеёнке бутылка, буханка и шпроты,

Три гранёных стакана – привет из совка!

В нашей жизни не понял, видать, ничего ты,

Если смеешь на это смотреть свысока.

А сидел ли ты так же на кухоньке тесной,

Утопающей вечно а табачном дыму,

И тебе ли судить наши споры и песни, —

Так что лучше не лезь… – потому, потому!

Нет времён ни постыдных у нас, ни постылых,

К ним не липнет тобою придуманный стрём,

А какие там джинны из наших бутылок

Вылетали, мы между собой разберём.

Разберём и всё честно поставим на место

И оставим зарубки, что знает душа,

На дороге к прокуренной кухоньке тесной,

Где поют Окуджаву мои кореша.

Эх, чего не хватает – так это картохи…

Но довольно на стол бестолково глазеть:

Натюрморт наш уже достоянье эпохи,

Можешь сфоткать и с коментом выложить в Сеть.

ВИТЯЗЬ НА РАСПУТЬЕ

Безвестный череп под ногами,

Даль, различимая едва.

Кто начертал на древнем камне

Все эти вещие слова?

Где меньшая из трёх напастей —

Сам выбирай, – но погоди:

Как мог узнать премудрый мастер,

О том, что будет впереди?

Гонец грядущего, разведчик

Ещё не явленных времён

Иль сам, ответственный за вечность,

Что кругом света окаймлён?

Но всё здесь явно намекает

На недочитанную весть,

И витязь объезжает камень,

И смотрит: тоже надпись есть.

Её рунические строки,

Смутясь, читает он и тут:

Такие ж в точности дороги

Обратно в прошлое ведут.

О, Русь, ты гиблый перекрёсток,

Вперёд-назад – одна беда.

Да… Только есть и путь четвёртый, —

Тот, что в неведомо куда.

«Сегодня храм опять нужней бассейна…»

Сегодня храм опять нужней бассейна,

Что рыли тут вчера большевики.

Но где условий больше для спасенья

Души, которой надо смыть грехи?

И окропленье под иконостасом

Едва ль надёжней обещает приз,

Чем праведное плавание брассом

С осмеянною верой в коммунизм.

А с той другою, истовой и твёрдой,

С Христом, пер