Солнце и луна, или Легенды Чосона

Хайнц Инсу Фенкл

Комильфо. Страшные сказки Азии

Перед вами яркое авторское переложение корейских легенд с атмосферными цветными иллюстрациями современной художницы draft.Anna!

В сборнике «Солнце и луна, или Легенды Чосона» собраны мистические и волшебные сказания о духах, народные мифы и, конечно, истории о девятихвостой лисе кумихо.

Автор сборника провёл детство в Корее, в кругу родственников матери-кореянки.

Многое из того, что он услышал ребёнком, послужило материалом для этой книги.

Для читателей, увлечённых корейской культурой, любителей мистики, а также поклонников творчества Бенджамина Лакомба.

Хайнц Инсу Фенкл

Солнце и луна, или Легенды Чосона

© Сергеева В. С., перевод, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Вступление

Давным-давно…

…Давным-давно жил мальчик, который очень любил сказки. Он был ленив и не желал учиться, зато чужие рассказы мог слушать от темна до темна. Поутру он слушал болтовню соседей, днем докучал слугам.

«Духи сказок»

Я тоже любил слушать рассказы взрослых. Моя семья была не настолько богата, чтоб держать слуг, поэтому я приставал к родным. Некоторое время я жил в квартале под названием Самнын (Три Могилы), в доме тетки. Мне было всего пять лет, и по неведению я называл ее мужа «хёнбу» – так обращаются к супругу старшей сестры. В трезвом виде хёнбу почти каждый вечер рассказывал мне сказки. Он как будто обладал неисчерпаемым запасом баек и мог говорить часами, лишь бы я снабжал его растворимым кофе и американскими сигаретами. Хотя впоследствии я выяснил, что истории он черпал из самых разных источников, они навсегда остались со мной в том виде, как я услышал их впервые.

Моя мать – кореянка, а отец – судетский немец, который вступил в американскую армию после Второй мировой войны. В Корею его отправили в начале пятидесятых. Когда в 1972 году отца перевели обратно в Германию, я только что перешел в седьмой класс. Учитель по английскому языку в школе для детей военных был очень строг – каждую неделю он задавал нам сочинение на два полных листа. Мне это удавалось с трудом, потому что я плохо умел писать большими буквами на бумаге в широкую линейку. Я рос в послевоенной Корее, где чистая бумага была дорога. Отец снабжал меня блокнотами, которые ему выдавали на службе бесплатно, однако национальная бережливость мне передалась. Я не обращал внимания на поля и вписывал между линейками по две строки. Кроме того, я предпочитал блокноты, разлинованные у?же, чем обычные школьные тетради. Иными словами, мои сочинения оказывались в пять раз объемнее, чем у других учеников.

Однажды вечером, тягостно размышляя, чем в очередной раз заполнить два листа, я решил записать одну из сказок, услышанных от хёнбу. Я постарался по возможности передать его манеру. Так в двенадцатилетнем возрасте я, страшно скучая по Корее и по родным, сделался писателем, переводчиком и собирателем фольклора, сам того не сознавая.

Спустя лунный цикл, то есть в двадцать четыре года, я дописывал магистерскую работу по литературному творчеству. Я начал исследовать корейский фольклор, поскольку включил несколько рассказов хёнбу в свой диплом, который впоследствии превратился в роман «Воспоминания о моем брате-призраке». К тому времени я прочитал все рассказы, вошедшие в собрание Чон Инсопа, в большинстве своем я их тоже слышал от хёнбу. Однако, обнаружив их в скверно переведенном на английский «Указателе корейских народных сказок» Чхве Инхака, я удивился. Этот «Указатель» содержит краткое содержание всех типов сказок в разбивке по регионам. Я обнаружил, что 80 % из 766 историй мне знакомы, но в причудливой форме.

Хёнбу и старший мамин брат уверяли, что эти истории случились с нашими родственниками, предками, а то и с ними самими. Сказки в «Указателе» очень походили на те, что я слышал, однако всегда содержали отличия, природу которых я не мог понять. Отличаться мог один из персонажей, или место действия, или время, или концовка.

Читая «подлинные» варианты сказок, которые я знал с детства, я испытывал одновременно гнев и восторг. Сравнивая сказки между собой, я понял, что в отл