Сельская десять-одиннадцать

Алексей Михайлович Курбак

«Мальчишеское братство неразменно на тысячу житейских мелочей. И всякое бывает, но дружба неизменно становится с годами горяче?й…»

Так поётся в песне. А всегда ли так бывает в жизни?.. Может ли лучший друг врагом стать вдруг? Есть ли на свете сила, способная не просто убить дружеские чувства, а зеркально перевернуть их?

Фундамент давней дружбы, казавшейся незыблемой, год за годом подтачивает зависть, мерилом отношений становится корысть, и человек, считавшийся лучшим другом, становится худшим из врагов.

Решать, на чьей стороне правда в споре бывших друзей, предстоит суду. Но только ли буквой закона будет руководствоваться судья, вынося своё решение?.. Ведь кроме исковых заявлений и адвокатских резонов, по ходу разбирательства внезапно возникают иные, доселе не встречавшиеся в судебной практике доводы…

Алексей Курбак

Сельская десять-одиннадцать

Сельская десять-одиннадцать

Напрасно наш творец привил к рассудку завязь

воображения – так появилась зависть…

Пьер де Ронсар «На окончание комедии»

– Спасибо, Ольга Павловна, чаю не надо. И сочников. И круассанов тоже. Лучше кофейку, и покрепче, – районный судья извинительно развёл руками в ответ на непонимающую гримасу секретарши, за многие годы привыкшей к обильной сладкой утренней чайной церемонии начальства. А в довершение произнёс нечто совершенно невообразимое, – Да, и без сахара, пожалуйста.

«А вот чего-нибудь покрепче действительно не повредило бы, – мелькнула унылая мысль, – И лучше не кофе. Тут без водки не разберёшься… Только нету у неё ни водки, ни виски, ни коньяка, а если и завалялась бутылочка-другая, всё равно не даст. Придётся на сухую соображать, что бы всё это значило…»

Вадим Бережно?й откинулся на спинку кресла и ещё раз начал читать с начала невесть откуда взявшееся на экране монитора письмо. Вчера его не было, в этом он мог поклясться чем угодно. И позавчера не было, и третьего дня. Оно появилось сегодня, полторы минуты назад, как только он открыл папку с делами, назначенными к сегодняшнему слушанию.

Если быть уж совсем точным, то этих папок у него две – одна реальная, картонная с матерчатыми завязочками, где аккуратной Ольгой Павловной в строгой последовательности подшиты относящиеся к делу бумажные документы, и другая, виртуальная. Эта открывается двойным кликом мышки, в ней те же сведения, а ещё – готовый проект решения. Можно назвать и приговором, но это суровое слово применяется в уголовном судопроизводстве, а ему уже который год поручаются лишь дела гражданские, попроще.

«Наверное, это где-то правильно – старый конь, как известно, борозды как бы не портит, но и глубоко как бы не пашет… Старый, да-а-а… Реальный конь уже в двадцать лет – дряхлый старец и портит не бо?розды, а в основном воздух, так что судья с моими шестью десятками по лошадиным меркам трижды старичок. И здоровье, если верить врачам, не слишком, и задора-рвения немного, да и послужной список небезупречен… а всё-таки где-то и обидно, самую малость.»

Относительно пахотных способностей «старого коня» один из молодых да ранних деятелей в судейских мантиях с месяц назад высказался в кулуарах примерно так: «Наш Бе?режный борозду при всём желании не испортит, и не только в силу возраста – импотенцию у пузатых алкашей никто не отменял…» Сказал во всеуслышание и заржал бодрым жеребцом, наверняка зная: едкую шуточку доведут, обязательно донесут до адресата. Скотина.

Опровергать злобные инсинуации Бережной не собирался. Жена не в претензии, а о прочем никому знать не полагается. А вот касательно давнего пристрастия к «кое-чему покрепче»… тут что есть, то есть. Есть, и никуда от этого не денешься, как и от вошедшей в плоть и кровь привычки, плюнув на врачебные и начальственные запреты, всласть надымиться после окончания рабочего дня прямо здесь, в кабинете, открыв окошко.

И ещё парочку сигарет – перед сном, чередуя затяжки с глотками коньяка, под недовольное бурчание супруги. И поесть судья любил, ел часто, много, вкусно и обязательно жирно, каждую трапезу завершая парочкой пирожных либо булочек с чашкой сладкого чая или кофе. Та