ИЗМЕНА. Развожусь!

Евдокия Гуляева

Кто в здравом уме будет разводиться с красавцем миллиардером? А вот я – развожусь!

Я любила его без памяти. РАНЬШЕ. Теперь ни памяти нет, ни любви.

***

– Чем обязана твоему визиту? – спрашиваю я, положив на ближайший ко входу столик папку с документами о разводе.

– Что тебя удивляет? – Игорь поднимает взгляд и ощупывает им меня с ног до головы. – Я твой муж.

– Неужели? Тогда как в нашей кровати оказалась другая женщина?

– Ревнуешь? – он произносит это со снисхождением и лёгким пренебрежением так, что меня передёргивает. – Это не должно тебя волновать. Её больше нет.

Мне стоит неимоверных усилий сохранять внешнее спокойствие и даже безразличие. Держусь на морально волевых.

– Ничуть. Ты можешь хоть сейчас её вернуть. Мне нет до этого дела.

– Ладно. Считай, что я заинтересован. – Игорь хмыкает, словно сдерживая смешок: – Раздевайся. Что там говорят про супружеский долг? Исполню пусть не в виде долга, так хоть в виде… благотворительности.

Евдокия Гуляева

ИЗМЕНА. Развожусь!

Глава 1

Я вынырнула из темноты так же внезапно, как и рухнула в неё.

Первые мгновения даже не понимаю, что я в сознании. Однако яркий дневной свет ослепляет.

Я тяжело дышу, словно пробежала стометровку на пределе человеческих возможностей. Голова кружится, меня сильно мутит, тело болит так, словно по мне проехался асфальтоукладчик, – все признаки того, что я совершенно точно жива, а это уже неплохо, с учётом того, что я помню.

Меня сбила машина. И это всё. Ах да… Ещё, что зовут меня – Полина Александровна Лаврина.

Нарастающая паника раскачивает сердце так, что оно бьёт о грудную клетку. Я резко сажусь на кровати и прижимаю руки к лицу, ощупывая. Вроде бы всё так.

Где я? Озираюсь по сторонам. В комнате… В спальне. Своей? Нет.

Всё вокруг дорого-богато, но не моё. Вот окно другое, портьеры и шкаф, постельное бельё и… Не суть. Всё здесь чужое. Абсолютно.

– Слава Богу! Полина Александровна, вы пришли в себя!

Я поворачиваюсь к двери на взволнованный женский голос. Однако, из-за сильнейшего эмоционального потрясения далеко не сразу могу сфокусироваться на девушке в форменном строгом платье обслуги.

– Где я?

Она подходит, заботливо поправляет на мне одеяло и привычным жестом взбивает подушку, но услышав мой вопрос непонимающе сводит брови к переносице; через секунду её озабоченное лицо принимает выражение щемящей сочувствующей жалости.

– Кто ты? – сбито спрашиваю я. От частого дыхания горло пересохло и язык прилипает к небу, не слушается: – Почему я в чужой спальне?

– Полина Александровна, что вы такое говорите! Я Ольга, ваша личная помощница и прислуживаю вам уже три года. Вы в своей комнате. Вас привезли сюда из больницы, после полного обследования. А до этого вас чуть не сбила машина. Хорошо, что обошлось испугом и ушибом. Но если вам плохо, то я позову врача…

Я откидываюсь на подушки и закрываю глаза. Тяжело сглатываю и пытаюсь решить, что делать дальше.

– Отец. – До меня наконец-то доходит: – Пожалуйста, позови Александра Викторовича.

– Наверное, я могу ему позвонить.

– Ты не знаешь дома ли он?

– Я не могу этого знать. Скорее всего он на работе. Вы же знаете, что ваш отец всегда очень занят. Хотя… Если вы считаете… – Она набирает в лёгкие побольше воздуха и взволнованно выдыхает: – Полина Александровна, вы меня пугаете! Позвольте, я всё-таки позову врача. Мне кажется, что вы ударились головой гораздо сильнее, чем он считает. Пусть ещё раз вас осмотрит, – заявляет она, как само собой разумеющееся, так будто уже диагноз ставит. Хмыкает и прибавляет: – Откуда мне знать дома ли ваш отец, если он живёт у себя, а вы в доме мужа?!

– К-кого? – опешила я. – Мужа?

Моя правая рука интуитивно взмывает вверх, и я во все глаза смотрю на обручальное кольцо Cartier, что украшает мой тоненький безымянный палец.

Это ужасное чувство – незнание. Словно я сама для себя незнакомка, будто некий секрет, скрытый от меня, но почему? Почему я не могу вспомнить? Что-то оказалось настолько травмирующим, что я просто заблокировала воспоминания, люди ведь делают так, правда? Забывают ужасные события… И если помню себя, р