Четыре дворца

В этой книге приставка БЕЗ пишется в старославянском варианте.

Автор

Буду сильной

Подниму птенца под ногами,

Упавшего из гнезда.

Буду – сердца лучами —

Освещать города.

Капля дождя упала

На губы – и растеклась.

Так я тебя целовала

Сотни, тысячи раз.

Дождём проливным многоногим

Зонты прохожих топтала,

У церкви – сирых, убогих

Молить за тебя заставляла!

И незабудкою синей

Упрямо смотрела в рассвет.

С тобою – я стану сильной

На все миллионы лет.

Неподсудна я брани людской

Ольге Шелест

Неподсудна я брани людской.

В это верую с малого роста.

Знать, судьба уродиться такой:

Ни с уродством, ни с превосходством.

Ни чужая в кругу, ни своя,

Ни ворона, ни пава, но птица!..

Я дождусь, когда стая моя,

Неизвестная мне, возвратится.

Может, лебеди и журавли,

Может, Нильсовы дикие гуси

Унесут меня в небо с Земли

Налетаться над милою Русью,

И вернуться в родное гнездо,

Чтобы дети, как синие птицы,

Прилетали в родительский дом

Материнской воды

Напиться!

На часок, на денёк, на семь дней

Причаститься по-детски любовью

И взлететь с золотых тополей

В небо осени

И Покрова…

Вечерняя Чита

Синяя тьма обрамляет весь город,

Мрак светляками маршруток исколот,

В нем распрямились гирляндами улицы,

И фонари «зажигают», сутулятся.

Так освещается нынешний вечер.

Синей мигалкой на крыше отмечен,

Рвется на помощь святой айболит,

Искоркой в небе спутник летит,

Брызжут в потемках фонтаны рекламы,

Окна сияют вовсю в еврорамах,

Мчатся троллейбусы и тормозят,

И по домам горожане спешат.

Ночь потихоньку становится поздней,

Стало темнее; проклюнулись звезды.

Город мой добрый, светись и живи,

Мир наполняя огнями любви!

Голос матери

…Кормила, лечила, прощала,

Из темного леса вела.

И плакала после, печалясь,

И снова вставала и шла.

Я верила в Пушкина, в маму,

В Талькова, в святых на войне,

И въехать мечтала упрямо

В столицу на белом коне.

И где-то в вершинах сознанья

Мерцало: «Родная, не трусь!

Давай, освети мирозданье,

Я здесь за тебя побоюсь…»

Наряд

Я надену ветреный наряд,

В светлый день нырну, играя, рыбкой.

Бабушки на лавочке сидят —

Подарю-ка бабушкам улыбку!

Вот иду, загадочная чуть,

Я себе как будто незнакома,

Высока под крепдешином грудь,

Что ж неделю просидела дома?

Прошвырнусь-ка в гости и назад,

Выплесну наружу все веселье

На кого придется, наугад,

Песнями, метелью и капелью!

Площади открыты, как моря.

Голуби на руки мне слетели.

…Неужели ветреный наряд

Вызвал столько милой канители?

Снежана

Под сосною зеленОю

Ключ упрямый бьет  сквозь твердь,

Он   живой   своей  струею

Побеждает  холод-смерть.

Снег идет, туманно небо,

Пеленой  скрыты  просторы,

И уходят, словно  в  небыль,

Дали, долы, реки, горы…

Укрывает лес стеклянный,

Прячет пашни и луга

Милосердная   Снежана

В белоснежные снега.

Родная долина

Моей маме, Сенотрусовой Клавдии Сергеевне

Мокрые листья прилипли к земле,

Осень, седая былина.

Я возвращалась подранком к зиме

В эту долину.

Было мне горько, но видела я

Крыши родимой свеченье,

И отступала невзгода моя

Под ее сенью.

Вид этих гор, с детства памятных мне,

Сердцу доверенных линий —

Я тосковала по ним и во сне,

Там, на чужбине.

Снится с березкою мама моя,

Бабушка вечером с пряжей,

И, сокровенного не тая,

Словно подскажет,

Как воспитать непослушную дочь,

Как с мужиком обращаться,

Как  пережив и разлуку, и ночь,

Счастья дождаться.

И, позабыв все печали свои,

В милой весенней долине

Видеть: обратно летят журавли

С дальней чужбины.

Пора осенняя крылата…

Пора осенняя  крылата,

По-журавлиному  скользя,

С  небес   нисходит, как утрата,

И  плачет дождь… Уже  нельзя

Спасти   сиянье  паутин,

Соборных осени  картин,

И  не запомнить, не отметить

Всего  исчезнувшего в ветер!..

Ну что ж, все это было  ране,

Осенняя печаль проста,

Но отчего так больно ранят

Любовь  и  нежность, и тоска?

Первый снег

Первый снег. Юный бодрый морозец,

Хрупкий лед на болоте блестит.

С крыш – сосульки, вчерашние слезы,

Моя дочка по лету грустит…