Тридцать один день
Хайне Гельберг
Тридцать один день – это сборник, созданный в рамках проекта "Райтобер" от команды "Пиши за гроши".
Трогательные и жутковатые, забавные и щемящие – по одной короткой истории на каждый день октября.
Хайне Гельберг
Тридцать один день
ХАЙНЕ ГЕЛЬБЕРГ
ТРИДЦАТЬ ОДИН ДЕНЬ
День 1
Знания, которые пригодились после школы
– Давление – это сила на единицу площади. Чем больше площадь, тем меньше давление. Давление – это сила на единицу площади…
Мысль билась о черепную коробку, и слова отдавались гулом, будто на каждый ударный слог кто-то бил в огромный гонг. Стоило одному слову закончиться, как его догоняло второе, и они повторялись по кругу священной мантрой, заглушая остальные звуки. Казалось, весь мир погрузился во всеобъемлющую тишину, и лишь треск льдины подо мной разрывал её, отдаваясь болезненной пульсацией в барабанных перепонках.
– Давление – это сила…
Я повторял снова и снова, стараясь не обращать внимание на этот назойливый, ужасающий звук под моим внезапно потяжелевшим телом. Хорошо, что даже спустя десять лет после окончания школы я помнил физику на отлично. Плохо, что вечно прогуливал физру: ползти по ледяной, рассыпающейся от каждого движения поверхности в реальности оказалось намного сложнее, чем обычно показывают в кино. Мои руки соскальзывали, негнущиеся пальцы саднили. Куртка то и дело цеплялась о снег, сбившийся в острые, ледяные наросты, и задиралась, обнажая багровую от холода и ссадин кожу. Дыхание сбивалось, каждый вдох давался с огромным трудом и заканчивался болью в лёгких, желание откашляться было едва ли преодолимым. Я полз медленно, оставляя за собой прозрачную дорожку, из-под которой за мной голодным хищником наблюдала речная тьма. Она смотрела не мигая и щёлкала своими ледяными клыками, ожидая, что я вот-вот ошибусь, оступлюсь, надавлю чуть сильнее на локоть или колено, и тогда хрупкая плёнка подо мной разломится, и я свалюсь прямо в её бездонную пасть.
Но чем громче был хруст подо мной, тем отчётливее звучали слова в голове, и в какой-то момент я понял, что уцепился рукой за корягу на берегу. Из последних сил я подтянулся и выбросил своё тело на твёрдую, вероятно песчаную поверхность. Голоса в голове постепенно начали стихать, уступая место приятной пустоте и жгучему, тяжёлому дыханию.
Я лежал на снегу, сквозь который ещё проглядывали последние осенние травинки и рассматривал чёрные полосы, оставленные мной на белоснежной речной глади. И чем дольше я вглядывался в эту безразличную белизну, тем сильнее во мне зарождалось желание поскорее вернуться в город и зайти в первый попавшийся цветочный магазин. Купить там самый большой и красивый букет, завалиться в школу и побежать по лестнице прямо на третий этаж, в кабинет с портретом Ньютона и целой кучей формул на стенах. А оказавшись там, вручить его улыбчивой старушке, которая на протяжении долгих школьных лет обещала своим ученикам, что знание физики обязательно пригодится в жизни…
День 2
Гулять по вересковым полям
– Мама, а что такое вересковое поле?
– Вересковое, – поправила мать на автомате и призадумалась. – Ну оно такое, вроде как фиолетовое… А где ты это вообще услышал?
– Да вот, – реб?нок показал на самую первую строчку на тонкой, пожелтевшей от времени странице. – Нашёл книжку у дедушки на чердаке, решил взять с собой почитать. Он был не против…
– Хммм, – протянула мать, рассматривая ветхую обложку с бл?клой картинкой. Буквы с когда-то золотым тиснением выстраивались в название: "Сказки северного лета".
Это название не вызывало у женщины никакого интереса, чего нельзя было сказать о её сыне.
– Мам, а вереск – это что, краска какая-то? Если из-за него поле стало фиолетовым…
– Ну, это вроде как цветок, – неуверенно ответила она. – Типа того, что раст?т на центральной площади, только поменьше. И другого цвета.
Сын округлил глаза от удивления и уставился на мать:
– Но почему из-за какого-то цветка поле стало фиолетовым? Он так сильно красится?
– Нет, просто когда цветов на поле очень много, кажется, что оно меняет цвет…
– Как это – много цветов? – не унимался ребёнок.
Мать снова задумалас