Колокольный звон

Данил Васильевич Казаков

Девушка-стажёр находит преступника, который работает вместе с ней. Она внимательно прислушивается к своим будущим коллегам, запоминая их звонки на телефоне.

Данил Казаков

Колокольный звон

День у сотрудников уголовного розыска начался с неприятного известия. Начальник, худощавый высокий мужчина сообщил подчинённым, что этой ночью была изнасилована и задушена Надя Полушкина. В кармане лёгкой курточки нашли студенческий билет, поэтому имя погибшей и её местожительство было выяснено сразу.

– Экспертиза показала, что девушка умерла в первом часу ночи. Биологические материалы взять не получилось, видимо, насильник использовал презерватив, – тоскливо добавил Сергей Фёдорович.

Он сурово посмотрел на своих подчинённых, словно они были виноваты в изнасилование и убийстве девушки. Самохин с крупным носом и полными губами откровенно пытался скрыть зевоту. Егоров Пётр Иванович работал так, чтобы его только не ругали. Его с Самохиным сильнее беспокоило, не помешает ли это преступление их субботнему банному дню.

Все они думали, что такое преступление им не раскрыть. Значит, очередной «глухарь» им обеспечен, а с ним о премии можно не мечтать, а только выговоры от начальства.

Это уже была вторая девушка, и надеяться на раскрытие не приходится. Хотя год назад, когда тоже произошло изнасилование Тани Першиной, они быстро нашли преступника. Им оказался Борис Ваулин. Но тогда девушка выжила и сама указала на насильника.

Их коллега Шутов Максим Петрович сжал кулаки, сердито посмотрел в пыльное окно, за которым ярко светило солнце, ездили машины и спешили прохожие, и сердито произнёс.

– Это всё опять Ваулина дело. Он виноват. Помяните моё слово – его рук дело. Бориско это, опять Бориско!– яростно утверждал Шутов Максим Петрович. Он был невысокого роста, худощавый с большими залысинами рыжеватых волос. Максим неожиданно вскочил и медленно и широко зашагал от стола до окна, мимо таблицы раскрываемости, металлического сейфа. Дойдя до окна, круто поворачивал обратно, не уставая повторять – Бориско это, опять Бориско! Зря его выпустили! Чуть больше года только просидел.

Тут у него неожиданно зазвонил телефон, напоминавший колокольный звон. Максим Петрович резко отключил телефон, прервал разговор с ребёнком.

А потом пострадавшая девушка пришла в полицию и изменила свои прошлогодние показания. Она призналась, что в тот раз оговорила парня. И Бориса освободили, чем очень недоволен был Максим Петрович.

– Таня Першина, вероятно, пожалела его. В тот вечер только Бориско провожал её, никого рядом не было. Хоть он и утверждает, что они тогда поссорились, а Татьяна прогнала его – продолжа возмущаться Максим.

Сергей Фёдорович не мешал выговориться своим сотрудникам. Хотя он сам уже знал, что они могут сказать. Конечно, он разделял их опасение и негодование, но сейчас говорил только один Максим. Он сердился, что отпустили из тюрьмы Бориса? Пусть бы он и дальше сидел там. А как только он вышел, так и нашли изнасилованную и убитую девушку.

– Но Таня Першина, за которую его посадили, сама призналась в том, что она оговорила парня. Да и он тогда признавался только под давлением при очном допросе с девушкой. – Ему и деньги сейчас должны выплатить. – Пытался напомнить ему всегда флегматичный Пётр Иванович.

Максим Петрович резко повернулся к нему, свирепо посмотрел, что Егоров испуганно оглянулся в поисках поддержки.

– Успокойтесь оба! Это делу не поможет. – Прикрикнул на обоих Сергей Фёдорович. Самохин прикрыл зевок рукой и растерянно пожал руками.

Третья сотрудница, Ольга Малыгина, только начала работать и поэтому внимательно слушала слова начальника и своих будущих коллег, желая показать себя с лучшей стороны.

Но, то, что она услышала, не обрадовало и её. Хотя девушка только запоминала, стараясь не упустить ни малейшей подробности.

Она машинально водила пальцем по клеёнчатому столу, немного порванному по краям. Сквозь грязное окно пробивалось яркое майское солнце, освещая тоже пыльную, видимо, уже засохшую герань, упавший листик которой валялся рядом с горшком.

Ольга внимательно слышала разговоры сот