Гений с метлой
Сергей Валерьевич Мельников
Каждый писатель мечтает, чтобы его заметили. Дворника Андрея нашёл главный кузнец талантов, исполнительный секретарь Союза Советских Писателей Первозванцев, но что бывает дальше, после того, как мечта сбылась, и желать больше, в общем-то нечего?
Примечания автора:
Кавер на рассказ Андрея Платонова "Неизвестный цветок"
Сергей Мельников
Гений с метлой
«Гений с метлой»
С. Мельников
У Льва Матвеевича Первозванцева было два недостатка – филигранный литературный вкус и эйдетическая память. Первый породил главную страсть: любовь к литературе. Второй – фатальную драму. Самые гармоничные сочетания слов, самые яркие метафоры, рождающиеся в писательском воображении, память мгновенно находила в бездонной библиотеке текстов, уже написанных другими. Как бездетный родитель, не имея возможности породить свои, Лев Матвеевич жил чужими. Он служил редактором и рецензентом, входил в правление Союза Советских Писателей и славился спаниельским чутьём на таланты.
Однажды вахтёр положил ему на стол толстую потрёпаную папку.
– Вот, Лев Матвеич, псих какой-то принёс. Вас спрашивал. Я сказал, что не принимаете, так он бросил её мне в окошко и убежал.
– Ничего не сказал? – осведомился Лев Матвеевич, развязывая тесёмки.
– Сказал, – бодро кивнул вахтёр: – "Ну и к чёрту!" – сказал.
– Ну и к чёрту! – пробормотал Первозванцев, всматриваясь в первый лист рукописи.
Текст пел: плавно разбежась, строка взмывала, замирала ярким бирюзовым звоном и осыпалась в зелёную, как лист лопуха, траву. В ней стрельчатыми гвоздичными головками торчали редкие причастные, их лепестки гобойным гласом теребили ассонансы, и шелестели аллитерально кроны прекрасных древ, окружающих дивные языковые кущи. Последний пассаж, как злорадно подсказала память, содержался в письме Гаврилы Державина к фон Мерцу и характеризовал сочинение венценосного воспитаннника.
– Друг мой! – Первозванцев с трудом оторвался от рукописи. – Этот… псих далеко убежал, как думаете?
– Да кто ж его знает? – дёрнул лоснящимися плечами вахтёр. – Бегает быстро. Там на обороте папочки адресок есть…
– А как выглядел податель сего?
– Малахольный! Очки, берет, халат синий. Контуженый жизнью.
– Ну что ж, – улыбнулся Лев Матвеевич, натягивая пальто. – По таким приметам я его мигом найду.
Долго искать не пришлось. У указанного адреса описанный мужчина, как есть в берете и синем халате, с выражением беспомощного изумления проходящей жизнью мёл мостовую.
– Прошу прощения, вы – Андрей Климентович Сократов?
– А вы с какой целью интересуетесь? – не прекращая мести, дворник сверкнул подозрительным глазом из-под заклееной дужки.
– Я Первозванцев. Просмотрел вашу рукопись…
Дворник замер на пару секунд и снова замахал метлой.
– И что же?
– У вас несомненный талант!
Сократов опёрся на метлу, как Зигфрид на двуручный меч.
– Я сделал двенадцать копий, – тихо сказал он, сожмурившись, – и везде получил отказ. Отнести вам было жестом отчаяния. Просто подумал: откажет – ни строчки больше не напишу. Буду улицы мести и жизни радоваться. Вы не шутите?
– Да какие тут шутки? Готовьтесь. Будем представлять ваш роман правлению. У вас большое будущее, друг мой!
***
Руководитель писательского союза Прилатов был посредственным литератором, но талантливым руководителем. Самым ярким проявлением начальственного таланта стало назначение Первозванцева ответственным секретарём. Сейчас Прилатов старательно и глубокомысленно вглядывался в поданные им листочки.
– Значит, полагаете, Лев Матвеич…
– Уверен, несомненно уверен!
– Хм-м… – послюнявленным пальцем председатель перевернул листок. – А это уже интересно! Вы не заметили, где проходит действо этого трактата?
Первозванцев открыл рот, но Прилатов его опередил:
– Это же малая родина… – С видом шкодливо-благоговейным он воздел палец к потолку. – Чудесно! – Пухлая ладонь Прилатова припечатала папку. – Пишите, Лев Матвеич, рекомендации, а рукопись готовьте в худлит. Где проживает наш новый Тургенев?
– В дворницкой дома номер…
– Дворник это не очень хорошо, – погрустнел щеками Прилатов. – Дворник это ассоциации всякие ненужны