Змеелов

Даха Тараторина

Ходят враки, что рождён он самим туманом.

Что мёртвый глаз его видит Безлюдье, а сердце, скованное железом, не гонит по телу горячую руду.

Что ходит он по свету неприкаянный и во всяком селе, где заночует, скоро сбивают похоронные короба.

Девки его боятся – страсть! Коснётся – проклянёт, навек в перестарках оставит!

Всюду встречают его как гостя желанного, но плюют вослед да вешают рябину над окнами, куда заглянул мёртвый глаз.

Люди нарекли его Змееловом.

ЦИКЛ ОДНОТОМНИКОВ ВРАКИ

"Хозяин болота"

"Йага"

"Лихо"

"Крапива"

"Змеелов"

КНИГИ МОЖНО ЧИТАТЬ ОТДЕЛЬНО И В ЛЮБОМ ПОРЯДКЕ

Даха Тараторина

Змеелов

Глава 1. Приживалка

Остров не зря стоял на спине старой жабы. Топкие берега его дышали густыми туманами, испещрённое бородавками бочагов и омутов тело источало прохладу с ранней осени и почитай до самой серёдки лета, а пришлецу, не ведавшему тайных запруд да проток, подобраться к Яру и вовсе было не суждено.

Гадючий яр – так прозвали остров соседи. Оттого что крутые обрывы перемежались на нём глубокими оврагами, оттого, что змей на острове водилось видимо-невидимо, и оттого, что змеи, как врут бабки, испокон веков не трогали тех, кто вырос на болотах. Болот на Гадючьем яре тоже было едва ли не больше, чем твёрдой земли. Оно и промышляли местные не пашней, а охотой, рыбалкой да мастерством. Ясно, что людей светлых да ласковых подобный край родить не мог. Про выходцев с острова на большой земле так и говорили: с Гадючьего яра выбрался, да так гадюкой и остался.

В остальном же остров был как остров. Рыбачили, клюкву собирали, изредка торговали. Да и с соседними деревеньками, чьи леса темнели близёхонько, дитёнок на лодке осилит, на ножах не были. И, конечно, веселились во славу богов в отведённые для того дни. Все веселились: стар и мал, хил да удал, улыбчивые красавицы и… Ирга.

Как бы так сказать, чтоб не обидеть кукушонка?

Вот, к примеру, случается, что девка выходит во двор, и будто бы солнышко светит ярче, соловьи заливаются, а скотина, предчувствуя добрую хозяйку, призывно подаёт голос. Бывает и так, что девка, вроде, ладная-складная: медны косы до пояса, глазища что изумруды, стан гордый да шаг твёрдый… А соседи разве что не плюются ей вослед! Немудрено. Рожаница жестоко пошутила над девочкой: поцеловала в лобик, одаривая красотой, а после возьми да и дёрни за язык! Так Ирга и осталась. Вроде собою хороша, а смолчать невмоготу! Вот и то утро сразу пошло наперекосяк. Ждали большой праздник – Ночь Великих Костров. А к празднику, вестимо, и воды надобно натаскать, и угощение сготовить, и избу украсить… Суетились, бегали кто где. Ирга со всеми вместе носилась, понёвы не просиживала. Ну и проскочила мимо соседки, не отвесив поклон да доброго дня не пожелав. Впрочем, не приближайся праздничный час, она с вредной бабкой всё одно лясы точить не стала бы, но тут, вроде как, и упрекнуть не в чем. Однако ж соседка прошипела девке вослед:

– У-у-у, гадюка!

Кто другой шёл бы себе и шёл до колодца, но Ирга воротилась, спустила коромысло с плеча, уперла руки в бёдра и в упор поглядела на бабку.

– Ну-ка повтори!

Старуха пожевала губами, раздумывая, стоит ли до полудня затевать спор, но в удовольствии себе не отказала и чётко повторила:

– А я говорю! Гадюка и есть!

Девкин прищур добра никому не сулил. Зелены очи так и сияли – ну чисто колдовка! Однако Ирга в Гадючьем яре выросла, и соседка, ещё в малолетстве гонявшая рыжуху со двора, не убоялась.

– А ежели я сейчас тебе ведро на голову нахлобучу и как дам! – пригрозила Ирга.

– А ну давай! Поглядим ещё, кто кого! – засучила рукава старуха. – Где ж это видано, чтоб ни поклониться, ни доброго слова молвить! Али я тебе чужой человек?

– Угу, – поддакнула девка, – такой родной, что вчера два кочана капусты едва со двора у нас не увела!

Соседка присела от неожиданности: ишь, глазастая девка! Да уж не она ли спустила с цепи старого пса, спугнувшего горе-воровку? Сорвала с головы платок, дабы видом седых жиденьких волос устыдить нахалку.

– Ты что это такое говоришь?! Это что же, я?.. Меня?! Люди добрые, вы послушайте только!..

– А и правда, – со