Фаербол на палочке

Вадим Кленин

Мальчик Даня воспитывается в приюте для несостоявшихся волшебников. От него отвернулась семья и остался единственный друг, который совсем не верит в магию, а только в технологии реального мира. Однажды друзья обнаружат, что подарки, которые привозят в приют спонсоры, куда-то исчезают. И мальчиков обвинят в воровстве. Им предстоит защитить свое честное имя, вывести на чистую воду реальных воришек и понять, существует в мире магия и как с ней управиться.

Вадим Кленин

Фаербол на палочке

Глава 1. Снежный почтальон

Маленький шарик робкого пламени никак не хотел разгораться. Пару десятков секунд бледный зародыш сокрушительной плазмы извивался и дергался, словно испуганный ужик. Шипел и в ужасе разбрызгивал яркие белые слёзы, совершенно безвредные даже для детских пальцев. Как ни старался Даня, шарик ни в какую не хотел расширяться до могучей огненной сферы – миниатюрной копии Солнца.

Даня был близок к отчаянию. С каждым мгновением огонек бледнел, опускался ниже и ниже, опаляя остатки надежды на элементарное чудо. Пока в конце концов не погас, расстроив десятилетнего мальчика. Это был последний опыт. Все ингредиенты, которые накопил Даня, иссякли.

На детских глазах выступили слёзы. Стало до обидного жаль. В первую очередь – самого себя.

– Родители, наверное, потому и сдали меня в приют, что я… неудачник. В роду можайских ведунов, что восходит к самому Святобору, стыдно иметь такого потомка. – Он шмыгнул носом, тяжело и печально вздохнул и опустил руки.

В глазах защипало, и чтобы не расплакаться окончательно, Даня со всей силы швырнул в ведро последнюю одноразовую волшебную палочку, с помощью которой пытался сформировать простой фаербол. Сотворить первое и самое легкое чудо благодаря заклинанию, которое в аристократических семьях осваивал даже трехлетка. Даня не мог решить эту простую задачку уже почти семь лет, падая всё ниже и ниже в собственных глазах.

– Я стал изгоем. Они не придут за мной, пока я не зажгу этот дурацкий непослушный шарик!

Он топнул ногой, а потом с силой пнул спинку ближайшего кресла. Оно, обиженно загудев, покатилось в сторону и гулко врезалось в стену. Ослабив концентрацию, и так отнявшую много сил и нервов, мальчик плюхнулся на потрескавшуюся экокожу старенького стула – тот был цвета кофейной гущи. Кулачками попытался втереть слёзы обратно под веки и рассеянно огляделся вокруг.

В огромном актовом зале сидели, стояли и бегали три десятка его сверстников. Таких же несостоявшихся магов, волшебников и волхвов, чей дар не хотел просыпаться.

Большая часть детей, как и сам мальчуган, еще на что-то надеялась. Примерно треть из них сосредоточенно училась вызывать шоколадного монстра. Однако их попытки тоже ни к чему не приводили. В лучшем случае темно-коричневые сгустки материи, издалека похожие на чебурашек, пошелестев и слегка потрещав, таяли в детских пальцах. А некоторые даже лопались на прощанье, как черные масляные пузыри, оставляя жирные кляксы на розовых щечках, в уголках губ и на подбородке.

Другие тщетно старались вдохнуть жизнь в учебных големов. Однако плюшевые зайцы и медведи так и болтались безвольно в неумелых руках.

Лишь третья группа давно и добровольно «вышла из чата» – забила на свои так и не проснувшиеся магические таланты и развлекалась, как самые обычные дети. Носилась по залу, играла то ли в прятки, то ли в салки. Орала и веселилась. Словом, вела себя совсем несолидно по меркам волшебной аристократии. Это были те, кто не просто потерял надежду, а уже и смирился с этим.

Школа, в которой учился Даня, была на особом счету и контроле. Мальчик прекрасно помнил рассказы старших ребят, которые пару лет назад поведали ему ее историю. Она стала последним пристанищем для молодых ведунов из Центральной России и Поволжья. Всё потому, что волшебный мир поразила страшная болезнь. Генетический сбой лишал отпрысков великих семей доступа к чарующим силам.

С каждым десятилетием сбой случался всё чаще. Пораженные им дети охотно уходили в техногенный мир, где волшебство, закованное предприимчивыми людьми в тостеры, микроволновки и пылесосы, уступило место матема