Rattown

Hassan

Вольный городок "Рэт-таун" незаконно возведен на обломках трагически разрушенного "Нью-Уиллсон-Парадайс" – новенького города Калифорнии, возведенного при правлении демократов. "Рэт-таун" – лишенный гигиены и налогов, стал памятником высмеивающим демократическую партию. В автономном городе среди местных царит гармония. Идеально отлаженные механизмы управления прекрасно справляются в условиях малого населения. Преступлений в городе не случалось – по меньшей мере лет двадцать. Представить сложно что произойдет в смердящем эдеме, если обнаружится небольшое женское тельце, гниющее в луже собственной крови.

Волей нелепой судьбы, новоизбранному несовершеннолетнему мэру, и еще более молодому шерифу придется разобраться, кто же нарушил покой в Рэттауне.

Hassan

Rattown

Первый хирург Вильем.

Этот перекаченный низкий китаец гнал меня целую милю. У меня кончились силы бежать.

– Стой!!! – я верещал на последнюю прыть. – Я тебя подстрелю!

Он застыл на качающейся мушке пистолета. Следовал зрачками за дулом.

– Ты не из города, – старый китаец был лишен какого-либо акцента.

– Тебе что? – Истерил я, в такт сердечной чечетки. Прохладный воздух резал нос и глотку. Ничего в радиусе трех миль. Только я и безумный китаец. – Вали нахрен домой, иначе я стреляю!

Ублюдок ничуть не боялся, плотно ухваченного огнестрела. Он начал злобно и невнятно тараторить.

– Мэтт спросил, «Чего ты рыдаешь, болван?» а тот говорит «Моя дочь, моя жена, не может быть . . . »

– Ты чего несешь, китаеза?! – угрожал я, тыкая в него стволом. – Вали отсюда я тебе сказал, ты думаешь я шутки шучу?

– Мэтт ему говорит, «Хочешь сказать, ты рыдаешь потому что твои малышки подохли под грудой бетона? Или потому что ты не подох вместе с ними?»

– Делай что говорю, узко-носый! – заорал я, начав медленно пятиться. – Стой смирно!

– Он не мог ответить Мэтту. Мэтт – хищник, он вырос в дикой природе. Мэтт говорит «Рыдаешь потому что тебе завтра хоронить их, парень? Или потому что послезавтра искать новую работу в Калифорнии? Когда в следующий раз сможешь вот так стоять, в безмятежной свободе?»

Я подумал – свободе? Это был кошмар. . .

Китаец резко изогнулся. Я заметил лишь летящий в меня камень.

Раздались три выстрела.

– «Ты рыдаешь потому что все твое честно набатраченное добро растаскивают ленивые подонки, где-то там, внизу. Они не работали ни секунды, в отличии от тебя. Теперь они сидят в новеньком меховом кресле»

Он навис надо мной, плотно сжимая мои волосы. С него капала кровь, прямо мне в глазницы, прямо в мои ноздри, горчила и кислила в губах.

– Знаешь почему Рэттаун? – спросил китаец, откинув горячий пистолет. – Мэтта звали "Крысинный король". Он ловил крыс. Жарил их посреди Нью-Уиллсон-Хелл.

– Ваш первый мэр? – спросил я, превозмогая неестественное натяжение скальпа.

– Мэтт сказал «Тебе плевать на них. Ты просто не хочешь уходить» чертов сын помойки знал!

Глаза слезились, пытаясь вытолкнуть капли чужеродной багровой крови. Он не давал мне двинуться. Я знал что умру.

– Вы живете на костях!

– Мы живем на душах тех, кто был агнцем, избранным дабы родить его! Это не просто город. Глупец! Он живет, он дышит, и я не дам такой опухоли как ты, отравить его прекрасное.

Сержант полиции Джон

Новенький полицейский автомобиль разгонял степную пыль. Стрелка спидометра стала стремительно падать, как только из под горизонта выглянули многоцветные железные кляксы. Этакое постапокалиптическое поселение для недоджавшихся.

Машина остановилась, из нее храбро выступил Джон Холлвей. Прикрывшись от жгучих лучей, он отрегулировал полицейский значок на своей груди.

Округа была около-пустынной, лишь наляписто наставленные самостройки собирали знаменитый город.

Нахмурив брови, Джон посмотрел в сторону предположительно главных ворот, решившись лишь после глубокого вдоха.

– Идешь? – безнадежно спросил Джон.

– Давай сам, – ухмыльнулся напарник. – Ковбой!

Пустынный ветер двинул потертые брюки Джона в нужную сторону.

Машине пришлось остановиться в двух милях от очевидного входа. Городок, от потенциальных подходов, защищали многочисленные кучи строительного мусор