Джунгли дышали. Влажный, горячий воздух, пропитанный запахом гниющей листвы и чем-то неуловимо звериным, обволакивал, словно липкая паутина. Каждый шорох, каждый треск ветки под тяжестью невидимого существа заставлял сердце биться о ребра с бешеной скоростью. Я шел, утопая в болотистой почве, продираясь сквозь колючие лианы, ведомый лишь безумной идеей – найти их. Монстров, порожденных мифами и легендами, существ, чьи имена шепчут у костров дрожащими голосами.
Горы, холодные и неприступные, стали моим следующим испытанием. Ледяной ветер хлестал по лицу, а под ногами скрипел вековой снег. Ночью, когда температура падала ниже нуля, а вокруг стояла гробовая тишина, начинался настоящий кошмар. Из чернильной тьмы доносились жуткие, неземные звуки – протяжный вой, скрежет когтей о камень, тяжелое прерывистое дыхание. Кровь стыла в жилах. Несколько раз мне казалось, что я вижу их – два горящих красных глаза, вперившихся в меня из непроглядной темноты. В эти мгновения я цепенел от ужаса, не в силах пошевелиться, не в силах даже крикнуть. Страх, холодный и липкий, парализовал волю, сжимая горло железной хваткой.
Это не было научной экспедицией. Это было путешествие в бездну, спуск в самые темные уголки планеты и человеческой души. Я искал монстров снаружи, но нашел их внутри себя. Этот дневник – хроника моего падения в безумие, свидетельство того, что реальность гораздо страшнее любого вымысла. Если вы осмелитесь продолжить чтение, будьте готовы к тому, что грань между мифом и реальностью расплывется, а из тьмы на вас уставятся глаза… глаза тех, о ком не принято говорить.
Агач-киши
Ветер, пропитанный хвоей и ледяной крошкой с вершин Эльбруса, шептал предания старины. Он шелестел о них в ущельях, перекатывал по каменистым склонам, доносил до ушей пастухов, охотников и всех, кто осмеливался слушать голос гор. Одно из самых тревожных повествований – история об Агач-киши, лесных людях, чье существование скрыто пеленой тайны и страха.
Они – дети сумрака, порождение вековечных лесов, где солнечный луч – редкий гость. Тела их покрыты густой, спутанной шерстью, цвета засохшей листвы и мха. Черты лица, искаженные гримасой вечного голода, смутно напоминают человеческие, но звериная сущность проступает в низком, скошенном лбу, в глубоко посаженных, горящих недобрым огнем глазах. От них исходит резкий, животный запах, запах дикого зверя и прелой земли, запах, который, раз почувствовав, не забудешь никогда.
Днем Агач-киши прячутся в непролазных чащах, в дуплах исполинских деревьев, в темных пещерах, где даже эхо боится шептать. Но с наступлением ночи, когда луна серебряным серпом прорезает небесную черноту, они выходят из своих убежищ. Голод гонит их к человеческому жилью. Под покровом тьмы, бесшумные, словно тени, крадутся они к садам и огородам. И тут проявляется странная, пугающая особенность этих существ: они облачаются в выброшенную людьми одежду. Рваные рубахи, потертые штаны, дырявые башмаки – все, что отвергли люди, становится для Агач-киши подобием маски, жалкой пародией на человечность. Этот контраст – дикая, звериная сущность, скрытая под лохмотьями цивилизации, – вызывает первобытный ужас, леденит кровь в жилах.
Старики рассказывают, что встреча с Агач-киши – дурное предзнаменование. Они – воплощение дикой природы, враждебной человеку, напоминание о древних, темных силах, которые таятся в глубине гор. И пусть никто не может с уверенностью сказать, реальны ли эти существа или это лишь плод воображения, страх перед ними живёт в сердцах горцев, передаваясь из поколения в поколение, шепотом, под завывание ветра в горных ущельях. И каждый шорох в ночной тишине, каждый неясный силуэт в лунном свете напоминает о них – об Агач-киши, лесных людях, затерянных между миром зверей и миром людей.
*****
Ветер злобно хлестал по лицу, донося обрывки ледяного дождя. Эльбрус, закутанный в саван из тумана, безмолвно нависал надо мной, словно древний бог, равнодушный к моим ничтожным поискам. Я был уже неделю в этих проклятых горах, преследуя призрачную надежду найти Агач-киши – легендарное существо, получеловека-полуобезьяну, которое, по слу