Бог нашептал

Виолетта Винокурова

Герман Павлович – новый психолог школы, которая носит звание «рассадника травматизаций». Уже четыре её ученика покончило с жизнью. Герман хочет узнать, что их к этому привело, ведь никакой информации нет, и поэтому все палки и камни летят в школу, кто ещё может быть виноват? Но повседневная рутина сближает его с шестью живыми учениками, и психолога, как окружающих, «рассадник травматизаций» пытается проглотить.

Виолетта Винокурова

Бог нашептал

1. Тамарочка

Кабинет директора выполнен в светлых, не давящих тонах. Самые тёмные предметы в нём приятного шоколадного цвета – массивный стол и шкафы с документацией и наградами. Самые яркие – грамоты и дипломы школы в рамках на мягко-жёлтых стенах. Герман расположился в комфортном кожаном кресле напротив стола, за которым сидел Альберт Рудольфович. Сидел тот, переплетя пальцы и постоянно крутя вокруг друг друга большие. Daumenfinger. Если он этого не делал, то брал белый платок из нагрудного кармана и вытирал им и без того сухой лоб.

Альберт Рудольфович мужчина с приличным весом, щёки его выпирают, второй подбородок трясётся, когда он не занят ни своими большими пальцами, ни платком – в промежутке между ними, пока руки снова не будут сцеплены в замок для того, чтобы ощутить почву под ногами, хотя та была – мягкий ковёр и кресло. Но, возможно, именно шаткость и податливость офисного сидения на колёсиках смущали самоощущения Альберта Рудольфовича, которому для полной уверенности нужно было встать на ноги, выйти из кабинета, школы, уйти подальше, встать на заложенный несколько лет назад асфальт и вздохнуть.

Его ментальное положение неустойчиво, он из последних сил держит себя в руках, пытаясь оставить на лице высокомерное равнодушие, которое покажет, что ничего не случилось, всё в полном порядке, виноватых и умерших нет. Все живы. Все здоровы. Он повторял это мантрой, но сама мантра знала, что он врёт, не верит и поэтому не оседала в его сердце спокойствием. Наоборот, она указывала на просчёты системы и выполняла обратную функцию – повышала уровень его тревожности, который, как заметил Герман, возрастал с каждой минутой его пребывания в директорском кабинете.

– Итак, Герман Павлович… не буду скрывать и спрошу открыто: вы понимаете, почему открылась вакансия?

– Да, конечно. Я читал новости, следил даже за ними. То есть начал следить, когда заголовки статей заговорили о «закономерности».

– Именно, «закономерность»…

Альберт Рудольфович опустил голову и перестал вертеть пальцами, сжал губы и неуверенно решил задать ещё один вопрос:

– И вас всё устраивает?

– Вы предлагаете работу, я предлагаю вам свой человеческий ресурс.

– Но вы ведь понимаете, – директор вздёрнул голову, – это уже не просто работа школьного психолога!

– Да, похоже на работу экстренной психологической помощи, и я это прекрасно осознаю. – Герман сверкнул своими зелёными глазами. – Почему вы меня отговариваете? Не хотите терять ещё одного психолога или боитесь, что на вас ещё «званий» навешают?

Званий у школы за последние три месяца прибавилось, и СМИ активно ищут повод добавить новое, как некто ещё ищет возможность добавить жертв в список.

С начала учебного года четыре ученика покончили жизнь самоубийством. Первое произошло в конце сентября: семнадцатилетний Артём Море повесился в собственной комнате на ручке шкафа. Изучение истории его браузера показало, что перед смертью он посещал сайты суицидологии, оттуда и узнал, что повеситься можно не только повиснув на перекладине. О его самоубийстве никто не говорил, потому что это казалось случайным стечением обстоятельств. Было что-то, что его беспокоило, и это довело. Класс погоревал, но со временем тема остыла.

Второй была Копейкина Анжела, пятнадцати лет. В середине октября. Именно со второго самоубийства СМИ начали шевелиться. Кто-то оговорился, что ведь недавно, вот только что буквально, кое-кто уже умер. Из этой же школы. Совпадение? Бывают ли такие совпадения? Никто верить не хотел, и на школу начали давить, появилось первое прозвище: «Рассадник травм». Травм, которые доводят детей до смерти.

Альберт Рудольфович говор