«Я сам себе построил клетку…»

Я сам себе построил клетку.

К законам Господа добавил я свои.

Я редко сожалел…, ведь правда, редко,

Куда б шальные ноги не несли.

В итоге прозаично оказалось —

Построенный мной мир дал слабину.

Мне оставалась только малость…

Лишь малость, чтоб пойти ко дну.

В безмолвье не хочу я упереться.

Вода же точит камни – говорят.

И я на своё каменное сердце

Студёну воду лил ушатом за ушат…

«Знаете, за что люблю я осень?..»

Знаете, за что люблю я осень?

За цвет листьев, ветра злой порыв

Нараспев среди полей и просек,

То отрывисто и хрипло, то в надрыв

С дикой злобой в дали уносящий,

Ярких красок стройный ассамбляж.

Не покорный, но такой манящий,

Разом ставит точку, без излишних тяжб.

И под силою его, лихим напором,

Травы и деревья, и цветы

В миг робеют под тяжёлым взором,

Что стремительно сломал им все мечты.

Он – предвестник перемен в природе.

Он – звено, необходимое в цепи.

Он – без всех прогнозов о погоде,

С летом резко перешёл на «ты»!

«Что нам принёс развал Союза?..»

Что нам принёс развал Союза?

Разруху, нищету и бандитизм.

Актёров, выгнанных из ТЮЗа,

Вместо культуры – деньги и цинизм.

Учёных, что топтали без остатка,

Загнав в систему круговых порук.

И вот на рынке, за гнилым прилавком,

Всё ещё доктор исторических наук.

Вернувшись после смены на заводе,

Скрипач, счастливый улучив момент,

Радуется звону в старом переходе

Так щедро брошенных ему монет.

Голод обычно побеждает страх —

С ног сбитым оказался дворник.

Из-за угла, с пакетом пряников в руках,

От продуктового метнулся беспризорник.

Пронзительно мне хочется орать,

Используя и мат, и междометия.

Россия наша – Родина и Мать

Так встретила конец тысячелетия!

«Я полон раздражения и сил…»

Я полон раздражения и сил,

Когда мою истерзанную правду,

Что я берёг и у груди хранил,

Хотят снести к дешёвому ломбарду.

Меня коробит солидарный их настрой,

Когда пытаются сломать благие рвения.

Я ненавижу всей своей душой,

Когда навязывают мне чужое мнение.

Я выхожу всегда за рамки правил,

Когда пытаются подумать за меня.

И если б вдруг меня кто-то заставил,

То значит жил я эти годы зря.

Я остаюсь, когда бегут позорно —

Трусливые не в силах побеждать.

А мне не то, что было бы зазорно,

Я от себя не в силах убежать…

«Вы знаете, я часто вспоминаю…»

Вы знаете, я часто вспоминаю

Отрывки из советских светлых дней,

Где я живу, люблю, мечтаю и играю,

И там уж точно нет полутеней.

Да, есть проклятая цензура,

Напыщенных, обрюзглых морд молва.

Где партии номенклатура,

Кидает громкие никчёмные слова.

Но… вы задумайтесь, хоть на мгновенье.

Мы были счастливы почти всегда.

С друзьями заключали руки в звенья,

И у перронов ожидали поезда.

Портвейн мы пили и орали под гитару,

«Джинсу» старались рьяно раздобыть.

И ночь мы освещали блеклой фарой,

Что лишь немного усмиряла «Явы» прыть.

Ходили на свиданья, назначали встречи.

Вживую! А не как сейчас – в сети.

Нам молодым был длинный путь намечен,

Была свобода, хоть и взаперти.

Сейчас все разные, в нас разные стихии.

Пусть ныне ремесло вели?чат крафтом,

Но я по-прежнему люблю стихи иные,

И вспоминаю, то Высоцкого, то Гафта.

«Мне жалость ваша не нужна…»

Мне жалость ваша не нужна,

Я обходился без неё и раньше!

Надежда?…Нет, не сожжена!

И я планирую жить дальше!

Сомненья порождают муки,

Тогда претит даже погожий день.

Пусть громом льются сердца стуки,

А счастье не уходит в тень.

Больничная палата светом

Своих белёсых покрывал

Мне вдруг напомнила про лето,

Которое так долго ждал.

Лучами Солнце золотое

Искрится в полдень у реки.

И дарит счастье неземное,

Невзгодам словно вопреки.

Закатом алым в назиданье,

Что сумерки опередив,

Мне шёпотом подарит знанье,

Погожей ночи супротив.

И ночь прекрасный след оставит.

В небесных далях – тысячи светил.

А музыка цикад тебя заставит

С восторгом падать в травяной настил.

Росою свежей утро встретит,

Эфиром на вершинах тра