Он принадлежит моей мертвой дочери

Маша Гладыш

Он такой красивый, что захватывает дух. Но не никогда не сможет полюбить меня, потому что всегда будет принадлежать своей покойной жене. Так сказала ее мать. Но почему он тогда так на меня смотрит?

Маша Гладыш

Он принадлежит моей мертвой дочери

***

Вынырнув из метро, Настя сразу увидела арку во двор, про которую писала помощник главного редактора в длинном, явно не по шаблону, а лично для неё составленном письме, где приглашала на собеседование, особо напирая на необходимость прийти вовремя – то есть не раньше и не позже назначенного срока.

Однако Настя так нервничала, что вышла заранее, поэтому обнаружив нужную дверь в полуподвальное помещение, на которой висела табличка с названием редакции журнала «Редакция», ещё полчаса простояла на улице под мелким, но колючем, злым мартовским снегом.

И лишь за тридцать секунд до назначенного времени она робко нажала на кнопку звонка.

Дверь ей открыла женщина средних лет в черном спортивном костюме с капюшоном. Достаточно полная для чересчур короткой стрижки, делавшей её похожей на мужика-борца.

– На собеседование? – смерила она Настю недружелюбным взглядом и, не дожидаясь ответа, кивнула. – Проходи, – с ходу перейдя на «ты».

Спускаясь в полутьме, Настя насчитала семь ступенек, которые привели её в начало длинного коридора, куда свет падал через открытые настежь двери просторного кабинета с длинным деревянным столом, по обе стороны которого стояли стулья, а во главе – большое коричневое кожаное кресло с высокой спинкой. Нечто в средневековом стиле.

Больше ничего Настя углядеть не успела – её увлекла за собой спортивная женщина, которая недовольно на неё зыркнула, обнаружив, что Настя замешкалась, чтобы осмотреть кабинет.

Вторая дверь по левую сторону коридора была закрыта. На стенах в рамках висели дипломы, грамоты и благодарности, но Настя не успела прочитать, что на них написано, предположив, что это стена почёта журнала и его главного редактора, с которым Настин мастер посоветовал быть поделикатнее.

– Маргарита – женщина старой закалки: суровая, властная, настоящий профессионал. Только не болтай лишнего. Она этого не любит.

Настя, понимая, как сложно без связей устроиться на работу в настоящее печатное издание, клятвенно заверила, что будет держать рот на замке. И ничего, что в штате по специальности для неё пока нет места, и собеседоваться она идёт на должность «хозяйки офиса». Или попросту кухарки.

– Тут же главное что? – спросил её мастер и сам тут же ответил. – Тут главное зацепиться. Я сказал Маргарите, что ты неплохо пишешь. Однажды тебе представится возможность показать свои работы. А дальше все только от тебя будет зависеть.

И Настя, не раздумывая, согласилась. Она не сомневалась, что как только главная увидит её публикации, сразу же решит использовать на более квалифицированной работе. А кухня, это временно.

Кухня, которой закончился коридор, оказалась просторной и светлой, но запахами и обстановкой напоминала столовую. Стоял дух щей и сосисок. Её не украшали цветы, весёлые шторы или игривые передники на крючках. Недорогой кухонный гарнитур, чистая, но далеко не новая посуда и утварь. Ничего лишнего. Странно, для богатой редакции в центре Москвы. Редакции, которая владела весьма обеспеченная и знаменитая в городе семья.

За столом обедали трое: мужчина в чёрном свитере и джинсах, мрачная неулыбчивая девушка в брючном костюме, пожилая дама в шали. Встретившая Настю женщина-боец, не предложив Насте присесть, заняла свое место за столом и молча доела суп из белой глубокой тарелки, затем положила мокрую грязную ложку на стол и вопросительно посмотрела на остальных.

Мрачная девушка бросила на Настю быстрый недовольный взгляд и пожала плечами.

– Не понравится она Маргарите, – и обратилась к Насте, точно та предыдущих слов слышать никак не могла. – Я же просила вас одеться в тёмное.

Настя оглядела себя: на ней была серая юбка и темно-синяя блузка, поверх которой её единственная осенняя куртка жёлтого цвета. Раздеться в прихожей ей так же не предложили.

– Это самое тёмное, что у меня есть.

– Что ж, я предупред