Повреждение нравов в России. Письмо правителям и вельможам

Михаил Михайлович Щербатов

Кто мы (19 век)

«Бедные народы! Вы подвергнуты правлению тех, которые начав жизнь свою подлостью и множество лет упражняясь в двух только искусствах – трусости и лести, достигли правления, и они уже не люди, но как бы такие естества, которые почитают себя едиными предметами к управлению народными судьбами», – писал Михаил Щербатов (1733 – 1790), один из самых ярких русских историков и публицистов.

Он принадлежал к старинному княжескому роду, ведущему свое происхождение от Рюрика, обладал поистине энциклопедическими знаниями и большой ученостью – недаром Екатерина II назначила его первым русским историографом. Однако в своих произведениях он резко критиковал «самовластие», при котором, по его мнению, пышно расцветают людские пороки. Эта критика звучит как в его публицистических работах, так и в исторических, например, «О повреждении нравов в России», где он дал нелицеприятную картину правления русских императоров от Петра I до Екатерины II.

Екатерина II прекрасно понимала оппозиционность взглядов Щербатова, распорядившись после его смерти изъять архив. Но и князь хорошо знал, какая судьба уготована его бумагам, и заблаговременно укрыл их у родственников. Впервые эти работы М. М. Щербатова были опубликованы почти через сто лет в Вольной русской типографии А. И. Герцена в Лондоне, а некоторые из вошедших в данную книгу, не издавались до нашего времени.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Михаил Щербатов

Повреждение нравов в России. Письмо правителям и вельможам

ООО «Издательство Родина», 2024

«Везде народ притеснен и нигде защиты не обретает»

Письмо к правителям и вельможам российским

Вижу народ утесненный

Милостивые государи!

Достигши до старости моих дней и видя приближающуюся мою смерть, ни сила ваша, ни мщение не страшны мне становятся. Ибо что вы можете у меня отнять? Остаток малого числа дней, из коих каждый означен новыми болезненными припадками. Да хотя бы и сего не было, из юности своей привыкши рассуждать о состоянии смертных тварей и о неизбежности от всяких несчастий, я и тогда уже душу мою укрепил против ударов судьбы.

Я видел падших в несчастье вельмож, снисложивших свою гордость, слабость свою и подлость являющих. Видел других вельмож, утесняющих себе нижних, лишающих их имений и жизни; но видел в их деяниях не более силы и могущества, каковые самый разбойник может иметь, который грабит и убивает, или пресмыкающийся червь, поедающий плоды земные, надежду тщательного земледельца, – или какого насекомого, умерщвляющего своим ядом человека.

Я видел царей и вельмож, умирающих в цветущих летах своей младости, коих, вместе с жизнью, исчезала вся надежда, пышность и великолепие; и они в пепел обратились, и память их не по тому судилась, какое они место на грязном малом комке, что мы землею называем, занимали, но потому каковы они были.

Я видел над собою многие несчастья, был обманут счастьем, претерпел в имениях своих ущерб; лишился моих ближних, которых не перестаю оплакивать.

Вижу ныне вами народ утесненный, законы в ничтожность приведенные; имение и жизнь гражданскую в неподлинности; имя свободы гражданской тщетным учинившееся и даже отнятия смелости страждущему жалобы приносить.

Сие укрепило меня против суровостей рока или, лучше сказать, ваших самопроизвольств. Не злобою я на вас дышу, не страстью какою побужден; истина и человеколюбие суть путеводители мои. А посему не могу я вас считать извергами природы, рожденными от каких свирепейших зверей, питанных млеком бабры или медведицы, и воспитанных среди льдистых бугров Кавказа.

Вы человеки, рожденные от подобных нам, воспитанные между нами с млеком матерей своих, питались учением нашего святого закона; а посему не природа есть причиною ваших пороков, но незнание самого объяснения вашей должности; забвение самих себя, и страсти ваши, которые делают из вас не людей, но неких чудовищ, созданных на несчастье и на погибель ваших сограждан.

Что есть вельможа?

Первое объяснение, долженствующее быть в сердцах ваших, что есть вельможа? Се есть не ин