Была бесконечной война…

Наталья Советная

Дети войны

Книга «Была бесконечной война…» Натальи Советной – своеобразная художественная летопись, где представлено недавнее прошлое в его неразрывной связи с сегодняшним временем. Тема незаметного, но великого подвига обычного человека в страшных условиях немецко-фашистской оккупации раскрывается автором в динамике – от произведения к произведению.

Эта книга – дань памяти землякам-белорусам и всему советскому народу, сумевшему выстоять, сохранить веру и победить в Великой Отечественной войне.

Наталья Советная

Была бесконечной война…

© Советная Н. В., 2024

© Оформление. ОДО «Издательство „Четыре четверти“», 2024

* * *

Дотянуть до весны

Корни

Наташа уверенно вела машину по старой шоссейной дороге, которую проложили к деревням Оболь, Загузье, Вировля ещё лет сорок назад, при советской власти. Ловко объезжая западни из ямок и трещин, присыпанных дорожниками мелким гравием, но уже размытым дождями, женщина заговорщицки поглядывала на бабушку Наталью, в честь которой её назвали:

– Отыщем, бабуля, обязательно отыщем и твои Давыдёнки, и Маслицы, и погост. Гляди внимательно, где сворачивать?

Внучка примчалась из Москвы в Езерище на пару дней – проведать, лекарства привезти. Летом каждые выходные летала в Беларусь на своей ласточке, нынче же – декабрь. Хотя за окном лишь местами скудный снег или наледь, не успевшие растаять под настойчивой моросью золких дождей, и, вроде, зима ещё не наступила, но ведь дни – до обидного короткие. Только рассвело, а уж и стемнело! Сумерками да ночами Наташа ездить не любила: дорога после суетливого рабочего дня в сон клонит. Да и дел к концу года невпроворот, в выходные тоже приходится с отчётами возиться. Министерство науки и высшего образования Российской Федерации – не шутки. Раньше новогодних праздников проведать ещё раз не получится.

В нынешний приезд в хате не сиделось, словно подталкивал кто отправиться, пока снегом не замело, по бабушкиным родовым местам. Кроме неё, рассказать да показать уже некому. А годков Наталье Арсентьевне ни много ни мало – сто два! На своих ногах, в уме и в памяти.

– Поворачивай! – встрепенулась бабушка, замахала сухонькой ручонкой. – Кажись, туды!

Сколько же не была она на могилке у родительницы Софьи Тихоновны Григорьевой? Уже и доченьку свою, Валечку, Наташину мамку, схоронила.

– И зачем живу так долго? – вдруг всхлипнула, тонкие бесцветные губы мелко задрожали. – Горем только маюсь: столько похоронок-то за жизнь!

– Темнеет быстро. Туда ли едем? – внучка решительно переключила внимание.

Наталья Арсентьевна растерянно уткнулась в окно.

– Поросло всё лесом! Как узнать-то? А грязища… Машину тебе не жалко? – взглянула на Наташу виновато. – Я про могилки ляпнула, а ты и сорвалась. Детка, не слухай меня, старую!

– Грязь смоем, а вот тебя, бабулечка, мне жальче всех машин. Давно же по родимым местам тоскуешь.

…Пятилетняя Ниночка с тряпичной куклой в одной руке другой вцепилась за Наткину и словно онемела, в её перепуганных глазищах отражался большой деревянный гроб, стоявший на лавке посреди их махонькой хатки. Тоня поодаль, у печи, обессиленно опустилась на краешек табуретки и тёрла заплаканные до красноты глаза. Лёшка жался к папке. Арсентий Григорьевич, словно потерянный, уставился невидящим взглядом в одну точку и машинально гладил-гладил девятилетнего сынишку по коротко стриженным русым волосам.

В хату протискивались соседи и какие-то незнакомые люди. Гроб как привезли из больницы закрытым, так почему-то и не открыли. Бабы шептали, что никак не могла Софья разродиться, ребёночек-то и помер, а у несчастной – заражение крови. Охали, тайком крестились, вполголоса причитали. Иные голосили громко, так что и мужики не выдерживали, шумно вздыхали, сочувственно посматривая на вдовца. Как мужику одному с четырьмя ребятишками? Разве что старшая уже заневестилась – пятнадцать Наташке. Семилетку в Бодякино окончила как раз в нынешнем тридцать пятом году, успела мать порадовать. Чем не помощница на первое время?

То ли в тесной горенке от скопления народа душно, то ли от горя воздуха не хватало, только Натка не