Нашествие мигрантов
Муса Мураталиев
В основе романа лежит тема трудовой миграции в России, как новое явление. Национальный эпос "Манас" и древняя религия тенгрианство, берущая своё начало от шумерской жизни, проходят красной нитью в сюжете. Книга отличается своеобразным стилем повествования.
Муса Мураталиев
Нашествие мигрантов
Обложка: на фоне группы лиц мигрантов
Белым мелом, краской или чет-то ещё надпись
Муса МУРАТАЛИЕВ
НАШЕСТВИЕ МИГРАНТОВ. Роман
Муса МУРАТАЛИЕВ
НАШЕСТВИЕ МИГРАНТОВ
Роман
БУДЕТ ЛЮДЯМ СЧАСТЬЕ
Вопрос «Кто у нас нынче лучший писатель?» не имеет смысла. Ибо писатель не может быть лучшим или худшим. Он или есть или его не существует вовсе. Настоящий писатель это для меня тот литератор, чьи тексты МОЖЕТ НАПИСАТЬ ТОЛЬКО ОН САМ, и никто иной – пусть сей «иной» будет трижды умнее, эрудированнее, пластичнее, красивее и т.д. Знак первородства – сертификат на пребывание писателя в литературе, а клоны, глад копись и серятина – всего лишь оборотная сторона графомании.
Книгу Мусы Мураталиева «Нашествие мигрантов» мог написать только он.
Это его боль и его тема – новое рассеяние древнего народа, выдутого ветром перемен конца XX – начала XXI c привычных мест обитания. Где жизнь не была легкой и справедливой, но была устоявшейся и предсказуемой. Нервная скороговорка текста, фразы с явным киргизским акцентом – то смысловым, то стилистическим – фирменный прием писателя, столь удачно «пойманный» им уже в предыдущем романе «Тоска по огню». Парадокс, но роман о якобы «азиатах» – сугубо европейский, космополитический текст о проблемах, которые касаются обитателей не только Киргизии или России, но и граждан всего мира, само существование которого в очередной раз находится под угрозой. Не из-за войн, так из-за чудовищной усталости этого мира, перебравшего, как это многим кажется, практически все варианты построения счастья ДЛЯ ВСЕХ.
Отчего и название романа обретает дополнительный, метафорический смысл существования человека на Земле.
Евгений Попов
17.03.2013
НАЧАЛО НОВОЙ ЖИЗНИ
Саяк почувствовал опасность распада страны, идя в магазин за хлебом. На перекрестке райцентра сидело несколько человек на корточках. Так делают здесь люди, у которых есть что предложить для беседы или те, кто расположен вести длинный разговор. Они обсуждали выход республики из состава СССР. Рассказчик время от времени ударял плетью о землю, поднимая клубы пыли. Саяк вошел в магазин. Прилавки пустые, немного минеральной воды и шпроты. Купил серую и белую буханки хлеба – больше не полагалось. По дороге он опять наткнулся на беседующих людей и решил послушать. Говорил Тынымсейит, сын вдовы Акбагыша.
– Давайте скажем правду! Неизбежность распада такого неуклюжего организма, как СССР, я загодя видел. Это разложение сравнимо разве что с болезнью организма. Она сидит внутри человека, подтачивает его день за днем, а потом как схватит – и конец! Все видели, как страна захворала, но дети оказались не способны её вылечить: застой довел до паралича, и вот наступил момент несовместимый с жизнью. Мы там никому не нужны, недалек тот день, когда нам укажут на дверь! Надо самим брать власть в руки! Руководство своей тени боится. Ему надо помочь уйти с достоинством. Надо стать независимой страной!
Рядом с Тынымсейита все время стоял Каранай, держа в руке голубой платок, как знамя. Саяк подумал и не поверил в сказанное. По-прежнему существует район, область, Кремль. У власти – коммунисты. Придет новый генсек, и все будет по-прежнему. Про себя он начал считать: Хрущев, Брежнев, Андропов, Горбачев. Землякам кажется, что там, в общей столице, кто-то допускает ошибку. Брехня! В Москве всегда найдутся образованные люди, другое дело тут, в Чеч-Тюбе. Саяк почувствовал облегчение от своего ответа на царапающие душу слова сына вдовы Акбагыша. Поэтому заключил, что последнее слово все же за Кремлем. Надо было идти – дома ждали хлеба.
Тынымсейит не знал, где лучшая жизнь: тут или за горными перевалами. Но понял, что пойти с националистами выгоднее, потому как коммунисты уходят со сцены. Это были его первые шаги на общественном поприще. Ему надоела пустая жизнь.