Арап Петра Великого

Александр Сергеевич Пушкин

Георг Александрович Леец

Русская история

В начале 1825 года, в связи с работой Рылеева над поэмой из времен Петра I, Пушкин писал своему брату в Петербург: «Присоветуй Рылееву в новой его поэме поместить в свите Петра I нашего дедушку. Его арабская рожа произведет странное действие на всю картину…».

Действительно, «дедушка» Пушкина (на самом деле, прадед) Абрам Ганнибал был во всех смыслах необычной личностью. Сын африканского князя, он был захвачен в плен турками, отправлен в султанский дворец в Константинополе, откуда тайно вывезен в Москву и подарен Петру I, который его сам воспитывал и очень любил. После смерти Петра, претерпев множество злоключений, в том числе в личной жизни, Ганнибал стал главным военным инженером русской армии и главой большой семьи, давшей России великого поэта.

А.С. Пушкин много раз изображал своего прадеда в литературных произведениях и исторических очерках; в данной книге представлены начатый Пушкиным роман об Абраме Ганнибале, а также биографические заметки Пушкина о нем, которые приводятся в подробном жизнеописании «арапа Петра Великого», сделанном известным исследователем Г. Леецом.

Александр Пушкин

Арап Петра Великого

Русская история

© Пушкин А.С., 2024

© ООО «Издательство Родина», 2024

А.С. Пушкин

Арап Петра Великого

Глава 1

В Париже

В числе молодых людей, отправленных Петром Великим в чужие края, для приобретения сведений, необходимых государству преобразованному, находился его крестник, арап Ибрагим. Он обучался в парижском военном училище, выпущен был капитаном артиллерии, отличился в Испанской войне и, тяжело раненный, возвратился в Париж. Император посреди обширных своих трудов не преставал осведомляться о своем любимце и всегда получал лестные отзывы насчет его успехов и поведения.

Петр был очень им доволен и неоднократно звал его в Россию, но Ибрагим не торопился. Он отговаривался различными предлогами, то раною, то желанием усовершенствовать свои познания, то недостатком в деньгах, и Петр снисходительствовал его просьбам, просил его заботиться о своем здоровии, благодарил за ревность к учению и, крайне бережливый в собственных своих расходах, не жалел для него своей казны, присовокупляя к червонцам отеческие советы и предостерегательные наставления.

По свидетельству всех исторических записок ничто не могло сравниться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов того времени. Последние годы царствования Людовика XIV, ознаменованные строгой набожностию двора, важностию и приличием, не оставили никаких следов. Герцог Орлеанский, соединяя многие блестящие качества с пороками всякого рода, к несчастию, не имел и тени лицемерия. Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа; пример был заразителен. Алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности; имения исчезали; нравственность гибла; французы смеялись и рассчитывали, и государство распадалось под игривые припевы сатирических водевилей.

Между тем общества представляли картину самую занимательную. Образованность и потребность веселиться сблизили все состояния. Богатство, любезность, слава, таланты, самая странность, всё, что подавало пищу любопытству или обещало удовольствие, было принято с одинаковой благосклонностью. Литература, ученость и философия оставляли тихий свой кабинет и являлись в кругу большого света угождать моде, управляя ее мнениями. Женщины царствовали, но уже не требовали обожания. Поверхностная вежливость заменила глубокое почтение. Проказы герцога Ришелье, Алкивиада новейших Афин, принадлежат истории и дают понятие о нравах сего времени.

Счастливое время, отмеченное вольностью нравов,

Когда безумие, звеня своей погремушкой,

Легкими стопами обегает всю Францию,

Когда ни один из смертных не изволит быть богомольным,

Когда готовы на все, кроме покаяния.

Появление Ибрагима, его наружность, образованность и природный ум возбудили в Париже общее внимание. Все дамы желали видеть у себя «царского негра» и ловили его наперехват; регент приглашал его не раз на свои веселые вечера; он не пропускал ни одного бала, ни одного