Котёнок

Владарг Дельсат

Если хранить в сердце лучик надежды, свет рассеет даже самую страшную тьму…

Девочка Катя, ласково прозванная котёнком, страдает от страшной болезни, но, несмотря на боль, предательство и несправедливость, остается светлой и открытой. Она часто мечтает и сочиняет сказки, которые спасают её в трудные минуты. Чудесным образом фантазии становится явью. Катя попадает в волшебный мир, в котором обретает новую жизнь, полную приключений и испытаний.

Владарг Дельсат

Котёнок

Глава первая

Я ни о чём не жалею.

Об этом себе надо напоминать. Напоминать о правильном дыхании, необходимости контроля, о том, что нельзя плакать и важно правильно кушать. Потому что на свете есть слово «надо» и слово «нельзя». Не о чем жалеть – в конце концов я живу, дышу, только вот зачем… Но об этом думать нельзя. Я очень хорошо знаю, что такое «нельзя».

Меня зовут Катей, хотя папа зовет Котёнком, ласково-ласково, а мама… Мамы у меня нет. Так получилось, но она хотя бы жива, а большего мне не надо, потому что у меня есть папа. Мне тринадцать лет, и я болею. Странная редкая болезнь обнаружилась тогда, когда было почти поздно. Мама тогда сопротивлялась изо всех сил моим обследованиям, потому что «нечего из ребенка инвалида делать», вот и было потеряно время. Я не осуждаю её, в конце концов, кто я такая, чтобы кого-то осуждать? Тем более ставшую чужой маму.

Папа старается сделать так, чтобы я себя не чувствовала всеми брошенной, хотя это на самом деле так. У меня есть папа и… больше никого. Бабушки с дедушками как-то очень быстро исчезли, когда оказалось, что я больше не могу ходить, да и дышать сама. Только папина мама ко мне по-людски относилась, но и её не стало, потому что она умерла, старенькая была уже. А мамины родители… Всё-всё, не вспоминаю. Нельзя вспоминать эти брезгливые лица, а то я плакать буду, а плакать мне нельзя – сердце может остановиться. Хотя рано или поздно оно и само остановится, только папу жалко. Поэтому, наверное, и живу.

Я люблю писать сказки, хотя, скорее всего, плохо их пишу, но кому какое дело? Мне просто надо хоть в чём-то почувствовать себя живой. Помню, бабушка, которая папина мама, учила меня ведовству, и у меня даже что-то получалось, но она ушла и… Не забуду, как тогда, в последний раз, она погладила меня очень ласково и пообещала «замолвить словечко».

Друзей и подруг у меня нет. Они все отвернулись от меня, когда я стала неправильной. Все-все! И даже в сети заблокировали, чтобы, наверное, не мозолила им глаза своей коляской. Я тогда умерла во второй раз, первый-то по дороге из школы был… А в третий – когда мама мне пожелала. Она же пожелала, чтобы меня не было, и меня не стало, но папа вернул, потому что я ему важнее даже мамы.

Я часто лежу в больнице, потому что так надо, и ещё мы с папой ездим по разным городам, чтобы узнать, как мне помочь. Но помочь мне нельзя, я рано или поздно умру, так и нечего об этом думать. Я папина Котенка, он так говорит, и я улыбаюсь, потому что быть папиной – очень важно. Это и есть смысл моей жизни.

Всё чаще становится холодно и страшно. Чёрная ледяная бездна хочет меня к себе забрать, чтобы не было никакой Кати, а папа не пускает. Но не всякое остановившееся сердце можно запустить, я знаю это. Поэтому я пишу сказку о том, что вот такая девочка, как я, вдруг попала в сказку и там у нее был сказочный принц. Я даже представляю его себе – с серыми волшебными глазами, светлыми волосами и надёжными руками.

– Катя, пойдём погуляем? – предлагает папа, и я киваю.

С папочкой куда угодно, хотя на улице опять будут эти… люди. Они станут смотреть с брезгливостью, примутся отворачиваться, как от нечистот, будут жалеть. Но папа прав: гулять надо, нельзя замыкаться в четырёх стенах, просто нельзя. Значит, надо вставать с кровати… Я привычно цепляюсь руками за поручень, чтобы пересесть в коляску, но внезапно возникшая боль простреливает запястья так, что я просто падаю обратно, громко вскрикнув.

– Что случилось, Котёнок? – папа мгновенно оказывается рядом. – Что болит?

– Запястья, – всхлипываю я, понимая, что сказка, скорее всего, окажется недописанной. Если руки бо