Патриот планеты
Сен Сейно Весто
Попадая в капкан, на многие вещи начинаешь смотреть иначе. Иначе бежит время, по-другому видишь себя, и даже голоса случайных свидетелей, что доносятся до тебя с безопасного расстояния, расскажут много о том, задуматься о чем раньше не доходили руки. Так испытывает фатум тебя и твое искусство оставаться в живых: убивая, он делает тебя новым. И если только не закрывать на мир глаза, даже отсюда можно разглядеть тех, кто в конце концов пойдет по твоим стопам. Чтобы не останавливаться и идти дальше.
Сен Сейно Весто
Патриот планеты
Любое использование текста, оформления книги – полностью или частично – возможно исключительно с письменного разрешения Автора. Нарушения преследуются в соответствии с законодательством и международными договорами. For information address: Copyright Office, the US Library of Congress.
© S. Vesto. 2009-2024
© S. Vesto. graphics. 2009-2024
TXu 1-647-222
TXu 1-870-830
TXu 2-100-174
the US Library of Congress
1124
О природе лучшего
Ни одно заблуждение так
не страдало от истины,
как от своих последователей.
– Кутта Мл.
1
Однажды в далеком-предалеком звездном скоплении жил большой черный волк. Все было у него хорошо и все получалось, пока в один неудачный день не попал он в капкан. Три дня и три ночи бился он за свою жизнь, призывая на помощь свою хитрость и опираясь на свой ум, – не потому, что надеялся на лучшее, а потому, что это все, что он умел делать. Так испытывал он свое искусство оставаться в живых. Но на утро последнего дня он был так же далек от своей цели, как и на вечер первого, старое чужое железо ничего не имело против него, оно просто следовало своему назначению. Так начиналось утро летнего дня, и для него хотел он сохранить себя прежним.
Он придумывал решения и пути отхода, рассчитывал время и соотносил переменные, просто делая, что делал всегда, пока не устал и не решил отдохнуть. Это был матерый и терпеливый волк, он продолжал бы и дальше, и даже голод трех дней значил для него не много, но без воды даже ему продержаться было не под силу. Он был из тех волков, кто умел трезво смотреть на вещи и обходиться малым, и он знал, что скоро умрет. Кости лапы были раздроблены, и даже если бы ему каким-то чудом удалось отсюда уйти, жить бы ему оставалось недолго. Потому, все взвесив, стараясь лишний раз не беспокоить зажатый в железных зубьях сустав и не нарушать внутреннего порядка вещей и явлений, он осторожно положил морду меж лап, прикрыл глаза и стал ждать.
Пробирался через тот же Лес по своим делам один Хомяк, точно знающий свое место в жизни; он понял, что на полянке не один, еще до того, как увидел в траве капкан и большого волка, чутье на такие вещи было у него лучше других. Но он не сразу понял, что там лежал именно Черный Волк. А когда понял, было уже поздно. Хомяк умел говорить мало, и он умел говорить прямо, не навязывать себя, не стоять над душой, не преувеличивать и не обобщать, когда обобщать было нечего. Единственное, чего он не умел, это не выражать свое мнение. Все получалось у него в жизни, чего он хотел, а что у него не получалось, того он и не хотел. Достигнув к светлой осени своей тихой жизни понимания всего, он расположил рядом запас продуктов, что нес на себе, сел и стал с упреком смотреть в глаза Черного Волка.
– Знаете, в чем ваша проблема? – спросил он.
Черный Волк усмехнулся.
– Еще нет, но, видимо, сейчас узнаю.
Хомяк смотрел долгим взглядом в равнодушные мертвые глаза матерого хищника, даже не пытаясь донести до них, что он в этот момент чувствовал.
Черный Волк без особого удовольствия наблюдал, как Хомяк наблюдал за ним, сидя и ожидая. У Хомяка тоже имелись свои прерогативы, и это была одна из них.
– Вы слишком много имеете.
Хомяк помолчал, давая понять, как много он вкладывает в понятия нужных слов.
– У вас слишком много всего, слишком вас любят звезды.
Хомяк помолчал снова.
– Вы чересчур много знаете обо всем, даже ничего не зная об этом. У вас какой-то настолько другой принцип организации, что вашего здоровья хватило бы на сотню нормальных хомяков средней комплекции. У вас столько стремительности в
ЛитРес