Мемуарчики

Татьяна Корнева

Бывает у вас чувство, будто современная молодёжь какая-то не сильно умная. Не понятно, что у них в голове! Вот мы были совсем другими. Наверное, стоит написать мемуары, как молоды мы были, как ответственно поступали и осмотрительно действовали. Жаль только, вспоминается не серьёзное. Не мемуары, а мемуарчики какие-то! Зато нервы успокаивает. Пишешь и понимаешь: нормальная сейчас молодёжь, со своими заблуждениями, маленькими детьми, мечтами и планами. Новые люди, а совсем как мы!

Татьяна Корнева

Мемуарчики

Вот скажи, читатель, бывает у тебя чувство, будто современная молодёжь какая-то не сильно умная что ли… Со мной так постоянно. Не понимаю, что у них в голове! Мы были совсем другими. Кстати, в каком возрасте пишут мемуары? В сорок лет? В пятьдесят? В восемьдесят?.. Пожалуй, начну. Напишу, как молоды мы были, как ответственно поступали и осмотрительно действовали. Сейчас вспомню что-нибудь особенно поучительное и напишу…

Жаль только, вспоминается не серьёзное. Нельзя о таком писать в мемуарах. Что ж, значит будут мемуарчики!

Мемуарчик первый. Про дичку

Бреду как-то по городу, красивую рябину ищу, чтобы сфотографировать и выставить на страничку. И вдруг на пути – дичка! Так в детстве называли мы дикую сибирскую яблоньку, растущую в канавах, на пустырях и возле частных домов. Кусты таких не привитых яблонь никто не садил. Они прорастали в нашем суровом климате сами, из семечек. Через несколько лет крепли и становились маленькими деревцами, от которых никому не было совсем никакой пользы. Если не считать, что именно дичка раньше всех зацветала весной, а потом оказывалась усеянной мелкими ягодками-яблочками диаметром около сантиметра. От первых заморозков в сентябре ягодки становились «мятными». Конечно, речь шла не о мяте и не о ментоле. Неизвестно, кто придумал такое слово, но по-другому не скажешь…

– Знаю, где дичка мятная. Пошли, покажу.

Портфели в кустах, мы – первоклашки – на заборе. Доски скрипят и шатаются. Собаки рвутся с цепи… Но стоит ли обращать внимание на ерунду?! Главное – дотянуться повыше. И горстями эту дичку немытую, мягкую от первых морозов – в рот! Тают ягодки на языке, кислотой аскорбиновой сводит скулы… Не знаю, выживут ли нынешние дети после такого пиршества. Мы были другими. Нас не наряжали в розовые комбинезоны, не встречали после уроков нанятые гувернантки… Всё сами: собирались в школу, переходили через дорогу, обдирали дичку по пути… Чумазые, в разодранных колготках (а где вы видели заборы без гвоздей!?) вваливались домой, показывали родителям дневники, получали от них нагоняй за учительские замечания, написанные красной ручкой, за колготки, за бесцельное шатание по улице и садились за уроки… А потом читали Джека Лондона, Александра Дюма, Владислава Крапивина и мечтали стать врачами или космонавтами.

Мемуарчик второй. Вертолётики!

После истории про дичку виртуальные друзья оживились: «Где рябина?», «Ещё калина красивая»…

Рябины в городе предостаточно! Полезное растение и фотогеничное: хоть в соцсеть выложи, хоть на первую полосу в газету. Калина тоже прекрасна. Её можно найти на дачах, но поздней осенью публика там не очень респектабельная… Пойду сфотографирую «вертолетики»!

Как я уже писала, в 7-8 лет мы были в состоянии сами о себе позаботиться. Оставаться дома без взрослых – очень ответственно, но не так трудно, как кажется. Всего-то и требовалось:

Не выходить за ограду!

Не выпускать за ограду Пушка (жил с нами такой рыженький песик)!

Не вытаскивать на улицу велик!

Не залезать на соседский клён за «вертолётиками»!

Ну и не разбить опять в кровь коленки. Они ведь вот только зажили!

Если в силу непреодолимых обстоятельств, всё это каким-то образом происходило, до возвращения взрослых надо было успеть:

Загнать домой Пушка.

Заволочь в папин гараж велик со слетевшей цепью и погнутым крылом (там, в пыльном мраке папкиного гаража все неисправные машины и механизмы чудным образом самовосстанавливались уже на следующее утро).

Сочинить историю о том, как разбились коленки.

Сами. Случайно. Пока их обладательница мирно читала книжки и шила куклам наряды. Пр