Дневник писателя (1880-1881)

Федор Михайлович Достоевский

Эксклюзив: Русская классика

«Дневники писателя» Достоевского – это не просто очередное сочинение автора, а средоточие мыслей и идей, которые помогали русскому обществу лучше понимать и оценивать происходящее в стране и мире, формировать свои взгляды, наблюдать за самой жизнью, событиями и судьбами людей.

В единственный августовский выпуск «Дневника» за 1880 г. вошла речь Достоевского о Пушкине. Грандиозное событие для культурной жизни России – в ней автор не только поделился своими сокровенными мыслями о творчестве Пушкина, о «всемирности и всечеловечности его гения», но и подытожил всю работу, которую вел в своих «Дневниках».

«Издание “Дневника писателя” надеюсь возобновить в будущем 1881 году, если позволит здоровье», – записал автор в примечаниях к выпуску «Дневника» за 1880 г. Но этому не суждено было случиться – возобновленный (после завершения романа «Братья Карамазовы») выпуск увидел свет уже после смерти писателя.

Издание дополнено записными тетрадями, а также материалами дневникового и автобиографического содержания.

Федор Михайлович Достоевский

Дневник писателя (1880–1881)

Федор Михайлович Достоевский (1821–1881) – один из величайших писателей мира, непревзойденный знаток и летописец человеческой души, гений психологического реализма, творчество которого оказало колоссальное влияние на всю мировую литературу.

Дневник писателя 1880

Единственный выпуск на 1880

Август

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Объяснительное слово по поводу печатаемой ниже речи о Пушкине

Речь моя о Пушкине и о значении его, помещаемая ниже и составляющая основу содержания настоящего выпуска «Дневника писателя» (единственного выпуска за 1880 год[1 - Издание «Дневника писателя» надеюсь возобновить в будущем 1881 году, если позволит мое здоровье.]), была произнесена 8 июня сего года в торжественном заседании Общества любителей российской словесности, при многочисленной публике, и произвела значительное впечатление. Иван Сергеевич Аксаков, сказавший тут же о себе, что его считают все как бы предводителем славянофилов, заявил с кафедры, что моя речь «составляет событие». Не для похвальбы вспоминаю это теперь, а для того, чтобы заявить вот что: если моя речь составляет событие, то только с одной и единственной точки зрения, которую обозначу ниже. Для сего и пишу это предисловие. Собственно же в речи моей я хотел обозначить лишь следующие четыре пункта в значении Пушкина для России.

1) То, что Пушкин первый своим глубоко прозорливым и гениальным умом и чисто русским сердцем своим отыскал и отметил главнейшее и болезненное явление нашего интеллигентного, исторически оторванного от почвы общества, возвысившегося над народом. Он отметил и выпукло поставил перед нами отрицательный тип наш, человека, беспокоящегося и не примиряющегося, в родную почву и в родные силы ее не верующего, Россию и себя самого (то есть свое же общество, свой же интеллигентный слой, возникший над родной почвой нашей) в конце концов отрицающего, делать с другими не желающего и искренно страдающего. Алеко и Онегин породили потом множество подобных себе в нашей художественной литературе. За ними выступили Печорины, Чичиковы, Рудины и Лаврецкие, Болконские (в «Войне и мире» Льва Толстого) и множество других, уже появлением своим засвидетельствовавшие о правде первоначально данной мысли Пушкиным. Ему честь и слава, его громадному уму и гению, отметившему самую больную язву составившегося у нас после великой петровской реформы общества. Его искусному диагнозу мы обязаны обозначением и распознанием болезни нашей, и он же, он первый, дал и утешение: ибо он же дал и великую надежду, что болезнь эта не смертельна и что русское общество может быть излечено, может вновь обновиться и воскреснуть, если присоединится к правде народной, ибо

2) Он первый (именно первый, а до него никто) дал нам художественные типы красоты русской, вышедшей прямо из духа русского, обретавшейся в народной правде, в почве нашей, и им в ней отысканные. Свидетельствуют о том типы Татьяны, женщины совершенно русской, уберегшей себя от наносной лжи, типы историче