Бабье лето

Бабье лето. Сентябрь.

Солнце, настоянное

На терпкой рябине,

Жмурясь, обмахивается

Ситцевым веером

Утренних заморозков,

Ведёт обратный

Отсчёт дней

До бесцветного

Безголосого ноября.

Бабушки в цветастых платочках,

Словно год назад

Томятся скукой

На приподъездных скамейках,

Осуждающим молчанием

Приветствуя хохотушку-Ленку

Из 48-ой на 3-м

И поддатого Дюшу

Из 70-й.

Её – за обтягивающее мини

И очки с толстыми стёклами,

Его – за брошенное впопыхах:

«Привет, бабЛюб!»

И привычку качать басы

Акустикой резвящейся на газоне «хонды».

Бабье лето-

Их поздняя осень.

Шестиклассники, уткнувшись

В экраны смартфонов,

Плетутся на вторую смену,

Небрежно хвалятся количеством

Набранных фрагов

За мёртвые головы

В «Call of Duty».

А где-то далеко,

Тысячью километрами западнее,

Заклеивают крест-накрест

Окна скотчем.

(Сомнительное средство

При регулярных обстрелах)

И привыкают

К следам крови

На уложенной в июле

По какому-то очередному

Национальному проекту

Тротуарной плитке.

И голодный котёнок,

Подрагивая рыжим

Крючковатым хвостиком

Пьёт, скопившуюся

На дне воронки

Горелую воду

С отражающимся в ней,

Пропитанным пожарами,

Чахоточным осенним светилом.

По памяти

Бусинки дождевых капель

Дрожат на твоих ресницах.

Ты протягиваешь мне

Руку помощи

Из прошлого,

Не ставшего, благодаря нам,

Настоящим.

Не перешедшего,

Волею самовлюблённых эгоистов,

В будущее.

И навечно застывшего

В терпкой смоле памяти

Пронафталиненным альбомом с фотографиями,

Таящимся в дальнем углу

Забитого рубашками и наволочками

Скрипучего шкафа.

Близоруко вглядываясь

В твоё неизменившееся за четверть века

Лицо,

Я проклинаю себя за то,

Что не способен сквозь время разобрать —

Действительно ли это дождь у тебя на ресницах

Или ты просто расплакалась от бессилия.

Кто знает… (рассказ)

Здесь должно было быть стихотворение о мальчике, которому приснился сон. Увы, в данном издании, вы, мой читатель, ознакомиться с ним не сможете. И причиной тому является неадекватная и невменяемая политика издательства.

Поздравляю! Времена самой наидичайшей и тупоголовой цензуры вернулись. Снова не автор определяет, что писать и печатать, не читатель, что читать, а некий «манагер» отдела публикации, по простому – цензор.

Будучи не в состоянии доходчиво объяснить, какая часть, четверостишие или строчка не устраивает издательство и что конкретно требуется поправить, беспозвоночные цензоры, вертясь ужами на сковороде, выдают вот такую махровую дичь:

«…законодательство не приводит методик проверки или порядка отнесения той или иной информации к ложной, также нет и устойчивой судебной практики. Данное стихотворение может попасть под ограничения законодательства. Мы не готовы принять такие риски, поэтому со стихотворением «Кто знает…» книгу опубликовать не сможем.

Приведённый выше ответ напомнил мне постановление суда об осуждении гражданина на 5 лет. В нём, в частности говорилось:

«…находясь в неустановленное время, в неустановленном месте, он неустановленным образом подал неустановленный сигнал неустановленной группе лиц об отсутствии препятствий к совершению…»

Привет тебе, старина Джордж Оруэлл! Ты слегка ошибся со временем, но с сутью попал в яблочко.

А со стихотворением «Кто знает…» вы сможете ознакомиться, набрав в поисковике «Альберт Светлов. Кто знает…»

В ближайшее время оно будет выложено в свободный доступ.

Мёд Одина

Мёд Одина

Всё так же горек.

Двадцать первый век,

Но сотни лет

Не изменили привкус свободы,

Доступной изгоям,

Идущим против течения

Леты

В поисках истоков Стикса.

Угощение сына Боры и Бестлы

Вызывает изжогу

У бледноволосых крыс

Ответственного секретарства,

Определяющих количество строк

Для прославления отцов города и мира

И отправляющих в корзину,

Заплёванную шелухой подсолнуха,

Скребущую по сердцу

Россыпь букв, не укладывающихся

В прокрустово ложе

Крысиных представлений

О принципах текстосложения.

А между тем

Минуло сорок дней

Как из Янины пришло

Последнее письмо,

Зашифрованное прощанием и прощением,

И уже погромыхивает в Алабуге

И марш небесных связистов

Разучивают ст