Как я качал макуху

Константин Оборотов

Обычно у меня бывает так. Накатаю какой-нибудь опус и успокаиваюсь. Тема произведения после написания меня либо совсем не беспокоит, либо тревожит намного меньше. Но все не так с моим творением "Гузель, или Двойное слово пацана". Не отпускает меня Гузель! Я уж что только не делал. Перечитал не менее десяти раз. Написал небольшой сиквел под названием "Занимательная сексология для старшеклассников". И во сне ее просил. Ничего не помогает. Гузель никак не хочет меня отпускать. Потому решил написать вот этот спин-офф. Вдруг, поможет? Вы, наверняка, не знаете, что такое "качать макуху". Это выражение используется крайне редко, я и сам толком не знаю точного смысла. Из контекста событий тех прошедших дней, могу предположить, что имеется в виду "наглое проникновение на чужую территорию с целью унижения местного населения". Но это неточно.

Константин Оборотов

Как я качал макуху

Глава 1. Проникновение на территорию противника

– Как скучно мы живем! – заявил как-то после уроков Маратик, – мы совсем теряем здоровый дух авантюризма! Мы совсем перестали навещать наших друзей из "школы поэтов". А ведь от этого у поэтов происходят печальные регрессионные явления в их творчестве. Их стихи становятся вялыми и квелыми, теряют необходимую мужскую твердость, а приобретают ненужную нежность и мягкость.

– Так какая проблема? Давай, прям счас и сходим, – живо откликнулся Гришка, – научим их поэзию любить, как надо! Качнем макуху! Ты, Костян, как? В деле? Втроем мы быстро поможем им найти рифму к слову "пакля"!

Я тогда не знал, да и сейчас толком не знаю, что означает это странное выражение "качать макуху". Подозреваю, что запустили в оборот его не слишком умные люди, вполне возможно, что члены местной легендарной банды "Дебилы".

Попросить Гришку растолковать смысл этого оборота я постеснялся. Скорее всего, он и сам толком не понимал, что несет. Просто ему нравилось звучание этой дебильной фразы. Но смысл я примерно понял. Речь шла о посещении чужой территории с целью унижения местных обитателей, возможно, с применением психологического давления или даже физической силы.

Мне это все решительно не нравилось. Не хотелось мне никого унижать и обижать, да еще и рисковать при этом своим здоровьем. Но в разговоре принимала участие Гузель и какой-то черт дернул меня сыграть роль смелого мужика.

– Можно сходить, пожалуй, – сказал я деланно равнодушным голосом, – я что-то в последнее время чувствую жуткий сенсорный голод. Каждый день похож на другой, как две капли воды. Надо как-то встряхнуться, развеяться.

– Ты действительно туда пойдешь? – удивилась Гузель, – тогда задержись на минутку. Я записку напишу. Передай ее Петьке Петуху. Если, конечно, найдешь его. Очень прошу, вы там пожестче с ним. Что-то он мне не нравится в последнее время.

Петух – персона известная даже за пределами своей школы с филологическим уклоном. Он не только умел сочинять неплохие стихи, но и в драках был неплох. Во всяком случае, ходили такие слухи.

Настроение у меня испортилось. На самом деле, никакого "сенсорного голода" у меня тогда не было и в помине. Наоборот, недавно произошло слишком много ярких событий, которые изрядно потрепали мне нервную систему.

Нашу школу посещал Вовка Воронин, учащийся ПТУ неподалеку. Он как раз в нашей школе занимался тем, что "качал макуху", причем почему-то именно по отношению к моей скромной персоне. Какое-то время я терпеливо сносил его издевательства. Но, однажды, нашла коса на камень. В один прекрасный день под влиянием и руководством Гузели, я нанес обидчику несколько неожиданных ударов в ответ, отправив Вовку в нокаут и в наш школьный медпункт. Вовка через несколько дней умер, чем сильно меня встревожил. Мне уже снилась тюрьма и следователь, который со смаком зачитывал статью "непредумышленное убийство".

Но обошлось. Следствие установило, что Вовка умер вовсе не от моих ударов, а от употребления ядовитого метанола, который перепутал с питьевым спиртом (этанолом).

Тогда я твердо понял, в этот раз мне повезло, в другой раз может и не повезти. И я старался по возможности избегать всяких