В человеческом обличье

Артем Римский

Много лет назад маленький провинциальный городок потрясла кровавая трагедия, сотворенная человеческими руками. Прошло время, истина смешалась с вымыслом, и отголоски ее стали слышны лишь в городских легендах. Казалось бы, так тому и быть. Пока в родные места не вернулся тот, кто был непосредственным участником тех страшных событий. И вернулся он с душой насквозь пропитанной злом и ненавистью. С жаждой разделить эти чувства с каждым человеком. Лишить человека права зваться таковым словом.

Артем Римский

В человеческом обличье

Увертюра

«Попроси.

Просто попроси.

Попроси один раз. И я уйду навсегда.

И заберу с собой все твои страхи, сомнения, фобии.

Ты забудешь боль, разочарования, самоуничижения.

И больше никогда не увидишь этот список в моих руках.

Список грехов, каковыми являются твои улыбки, смех, моменты счастья.

Тебе больше не придется за них платить.

Попроси же.

Верь, я могу дать тебе что угодно.

Сейчас тебе кажется, что я – твой самый большой страх. Но это не так.

Я всего лишь его олицетворение.

Тебе кажется, что твое самое заветное желание – это избавиться от меня.

Но и это неправда.

Твоя сокровенная мечта – получить нечто, на что сам ты не находишь права.

Я тебе его дам.

Ведь я знаю, чего ты хочешь. Только попроси.

Покончи с бессонными ночами, с пустыми надеждами на избавление.

Покончи с молитвами. Мы оба знаем, что они не помогут.

Мы оба знаем, что я не уйду, не получив своего. Ведь я услышал тебя.

И каждую ночь я буду в каждом твоем сне, пока ты не признаешь, что звал меня.

Так давай же. Отринь сомнения. И раскрой свой подарок.

Неужели тебе нравится причинять себе страдания?

Нравится оплачивать кровью души каждый проблеск света в бесконечной тьме?

Конечно же нет.

Давай же.

Попроси».

И я попросил.

И скоро заставлю вас лить слезы.

Зачем?

Да просто так.

Закладывайте ваши души, ублюдки.

Я возвращаюсь.

Акт первый

I

Двое мужчин неспешно шагали по узкой и тихой улочке. Оба выглядели лет на тридцать или чуть больше, но на этом сходство их заканчивалось. Один был высок, широкоплеч и хорош собой, второй – приземистый, с большой головой и лопоухий.

– Хорошо подумал, Дэйв? – спрашивал тот, что пониже.

– Хорошо.

– Где еще такие деньги заработаешь?

– Не знаю, но спину угробить пока тоже желанием не горю. Понятия не имею, где ты берешь терпение таскать эти мешки уже полгода?

– Там же, где и все. Прямиком из жены и сына. Что тут поделаешь, если мозгами работать не научился? Значит, придется муку таскать.

– Отлично. Тебя послушать, Матс, так и жениться пропадает всякая охота.

– Вот и радуйся, что не угодил в эту западню. Забавно: смотришь на холостых и бездетных парней, и вроде завидуешь даже, а потом смотришь на ребенка и понимаешь, что это они тебе должны завидовать. Такая вот штука.

– Ага, – Дэйв усмехнулся. – И работает этот парадокс, по сути, в обоих направлениях.

– Точно выпить не хочешь?

– Точно. Я в завязке.

– А я вот даже шаг хочу еще замедлить, чтобы отсрочить удовольствие. А зайду в паб, так сразу два бокала закажу – один залпом выпью, второй буду тянуть. Потом еще виски добавлю и еще пива сверху. И домой.

– Супер. А дальше что?

– Поем, помоюсь и лягу спать. После паба вряд ли мне дома что-то перепадет.

– Нет, я имею в виду, что завтра, через месяц, через год?

– А… – протянул Матс и пнул камешек. – Да ничего.

– Ничего, – подтвердил Дэйв. – Лучше и не скажешь.

Промышленная зона находилась на самой окраине Эскины, и пешая прогулка от мукомольного завода до центра города занимала около получаса. У Дэйва машины не было, Матс не сел за руль, рассчитывая выпить, служебный транспорт тоже был дружно проигнорирован. Дэйв, в принципе, обычно ходил пешком и на работу, и с работы, наслаждаясь этими одинокими прогулками вдоль опрятных улиц родного городка, которых по его привычному маршруту было три: Шумана, Сервантеса и Дюрера. Любимым занятием его при этих прогулках было заглядывание в окна картинных домиков, да придумывание различных сценариев внезапно обрушившегося ужаса на их счастливых обитателей.

Матс нагнал его уже минут через пят