Житейское

Гаджеты строят гадюшник прогресса,

В лапах мыши искусанный тот интеллект;

Смак цветных революций столкнул интересы,

На вкус и на цвет ведь товарища нет.

На даче, где всё на дворе натурально

(хоть и, естественно, всё не подряд),

Ночью нечто мерещится так фигурально,

Как не додумался черный квадрат.

У кого в биографии много регалий,

У того и в кредите немало монет;

В рационе его многорогий рогалик,

А в чеках штрихкоды не сходят на нет.

Художник, поваленный сном на пленэре,

Спя, надеялся, что не упустит своё;

Встал и плюнул: оно ввечеру посерело,

И выругал голень, где ногу свело.

Не может всех лиц обеспечить всецело

То, что падает членам народа с луны,

Но они, как всегда ничего не поделав,

Опять таки всех ожиданий полны.

Душевная статистика

Валовое богатство отечества

В чьи-то руки несчетно стекается,

Но оно в высшем смысле приходится

На душу, считай, населения.

У тебя за душой ничегошеньки?

Не шарь там, психуя обиженно,

Блага ведь прицельно приходятся

Прям на душу, учти, населения.

Там уж много предметов и первой,

И двенадцатой необходимости.

Но всегда невдомек потребителю:

Как взять их с души населения?

Ноги

Трудно жить на широкую ногу,

Если бес не в ребре, а в бедре;

Там немного от дьявола толку:

Шуры-муры подобны муре?.

В досаде возьмешь и споткнешься;

А в засаде не чуешь ног,

Там толкаясь с ядреной вошью,

Не бери ее в голову. ОК?

По утрам, отстранив одеяло,

Соблюдай иерархию ног;

Ту, с которой подняться пристало,

Береги, как диоптрии. ОК?

Краткость ног не брани там и тут,

Коль тебя, как ты думаешь, мало,

Ибо если они подрастут

Так, как мать их тебе не рожала,

То они тебя преподнесут

Как не мамы родной фигляра;

А на них твоя мелкая суть,

Все равно не достигнет радара,

Чтоб тебя в «Обозренье» впихнуть.

Трубы и судьбы

Кто прошел Агни, вуду и модные трубы,

Не вернется для Веры, Надежды и Любы.

Трубочист, подражая доцентской борьбе,

Гонит точку от И – по-над А или Б.

Змий тот в раю не принес столько горя,

Как в АЭС змеевик, не изгнавший засора.

Пентюх пар из себя выпускает, грубя;

У него, знать, не дело, а тело – труба.

Кому куш не приносят Газпромовы трубы,

Тот не купит селедке шикарнейшей шубы.

Каждый заметит, коль каждый не глуп,

Кровную родственность судеб и труб.

Почему ж всякий раз, если дело – труба,

Про него-то как раз говорят не судьба?

Когда высь будет плющить земную судьбу,

Для чего тот Архангел задует в трубу?

Тут судьбина сама загремит под фанфары,

Но о том трубаче – ля-ля-ля, тары-бары.

Молодому ученому

За идеями дело не станет:

Сотвори, например, змеевик

Для кручения бури в стакане;

А если сформуется пшик,

Ознакомься, как буря на лоне

Природы взвивает ба-бах!

Она там, в натуре, в законе —

Давит гадов на птичьих правах.

Тут тебя вызывает на саммит

Снять стружку твою важный гусь.

Но ты сам остаешься с усами!

А над всеми большими гусями —

дамоклые розги бабусь.

Если, видя как гопники штаммы

Бузят, раздерешь микроскоп,

То не трогай их милую маму,

Что не делает нагло гоп-гоп;

И прибор не шерсти по затылку,

Чтоб нащупать на вирусе вошь.

Ну не взять микрофлору за шкирку!

Что с тебя тут в науку возьмешь?

К подноготным интригам в науке

Привыкай с молодецких ногтей

И, как Павлов с капризною сукой,

Полюбовно условься ты с ней.

Теневые материи

Оторвется, бывает, от чопорной

Чертовой бабушки тень

И с тенью от Матери-Родины

Залезет себе на плетень.

И трудно бывает прохожему

Расследовать, кто из них ху;

Он как-то сказал им: «Пригожие,

Признайтесь мне как на духу».

Они, чтобы стало понятнее,

Расстегнулись – и видится факт:

Мать-Родина – не суррогатная,

А бабушка – черту не брат.

Соглядатай остался довольным.

Но вдруг невзначай да впопад

На них обнажился фривольный,

Без комплексов, задний формат.

Поднимался за волосом волос

У прохожего, вспенив бальзам.

«Напяльте назад каждый комплекс!» —

Он, в сердцах, приказал тем задам.

Зло ему отвечали мадам:

«Обращайся лишь спереди к нам

И сними с нас твой вздыбленный волос,

Прикасаясь к обоим задам».

.

Ту