Медвежье пристанище

Айнави

Поход в таинственное Медвежье пристанище оборачивается для группы друзей настоящим кошмаром. Слишком поздно они понимают, что это место заберёт у них не только жизни.

Айнави

Медвежье пристанище

Боль прожигает запястье. Кричу. Пытаюсь вырваться. Рядом трещит костёр, наверное, я, не заметив, вернулась на нашу стоянку. Протягиваю ладонь. Скребу по земле, ногти проскальзывают по траве и веткам. Под один из них попадает заноза, но эта не та боль, от которой рвёт сердце.

Надо мной нависает массивная фигура – мохнатая, пахнущая свежей кровью, влагой и лесом. Не верю, что это происходит со мной.

Рука снова проскальзывает по земле, и под ладонь попадает ветка. Из последних сил я тащу её на себя: верх палки горит, и пламя освещает самое страшное, что я видела в своей жизни.

Я пытаюсь добраться до зверя, но огонь не касается его шкуры. Сил остаётся только на то, чтобы разлепить потрескавшиеся губы:

– Прошу…

«О чём же я прошу? О милосердии? О любви к живому?»

– Прошу… – повторяю я, не ощущая собственного тела.

Я словно зависаю в пространстве над землей.

Боли больше нет.

Зверь заносит надо мной лапу с длинными когтями.

«И это всё?»

– Аня! Аня!

Оторвав взгляд от коврика для йоги, на котором стою в позе собаки, вижу Серафима, который машет мне рукой, второй поправляя очки. Спешит в мою сторону, но, почти добежав, запинается о собственную ногу и едва не заваливается на меня. Рома называет Фиму «бесконечной ходячей проблемой». И постоянно говорит мне о том, чтобы я не смела даже думать взять «эту проблему» в поход. Но я уже решила. Пообещала Фиме пару месяцев назад, когда у него был день рождения. И он поделился тем, что мечтает сходить в Медвежье пристанище.

– Аккуратно! – улыбнувшись, присаживаюсь на коврик, продолжая растягивать ноги.

Фима плюхается рядом со мной на траву и протягивает телефон.

– Я купил всё по твоему списку!

«Хорошо подумай, Ань. Ответственность за него нести тебе! Мы с ребятами на такое не подписывались. Никаких поблажек и косяков. Мы туда идём…», – Рома не затыкался полчаса, а то и час, пытаясь меня отговорить, когда понял, что я поручилась за Фиму. Гриша, Даша и Оля тоже подключились, но не так настойчиво. Доверяли мне и не ставили мои решения под сомнения.

– Ты молодец, Фим!

– Я по дому только с собранным рюкзаком и хожу. Привыкаю к весу. Жду не дождусь, когда мы уже поедем.

– Не напрягайся так, тело должно и отдохнуть перед походом. Потом такого удовольствия не будет целую неделю.

– Да, ты говорила. Просто я уже представляю… Эти леса, горы, нехоженые края, которые посещает от силы сотня человек за год.

Фима мог говорить о предстоящем походе часами, перечисляя бесконечные плюсы. Рома с таким же рвением обычно искал минусы.

И самый главный из них – присутствие Серафима.

«Он в тебя просто влюбился. Как ты не понимаешь?».

Рома даже немного меня задолбал. Я прямо сказала, что его ревность неуместна, но последнюю он отрицал. Однако продолжал беситься из-за того, что Фима крутится где-то рядом со мной, ровно до момента, пока я не оказывалась под ним даря расслабление и успокоение. Я – только его.

Рома не понимает, что Фима постоянно рядом не для того, чтобы его позлить. Да и меня он совсем не раздражает. Я влюбилась в его историю, в крохи воспоминаний о детстве, которыми он так любит делиться раз за разом. В старые немногочисленные фотографии, сделанные в Медвежьем пристанище. Сама я испытывала подобный трепет только в самом начале, когда начинала заниматься туризмом. Теперь меня заряжали рассказы Фимы.

– Скоро, – кладу руку ему на плечо, – уже завтра, я тоже помню.

Фима улыбается и откидывается на траву, закрыв глаза и думаю о чём-то своём. Хотелось бы мне вновь ощутить этот вкус первого серьезного похода. Воспоминания слишком быстро стирают восторг, кровоточащие раны на руках и ногах, плохо пахнущую одежду и грязные тела. В этом всё равно есть своё очарование. И я тянусь к нему так же сильно, как и Фима.

Почему Рома не чувствует того же самого?

На следующий день после обеда мы собираемся на железнодорожном вокзале. Мы с Ромой приезжаем на его машине. Парку