Игорь Смирнов

КОГДА СБЫВАЮТСЯ СНЫ

В ту ночь мне не приснилось ничего. «Накануне я опять видел тот же сон» – красиво было бы соврать. Только никаких сновидений не было, я спал как убитый. Поднялся, как обычно, рано, почти в шесть утра, с мыслью, что вот и пятница. Сон напомнил о себе потом.

Бывают многосерийные сны, а этот – повторяющийся. Уж не сказать точно, когда приснился первый раз. На первом курсе универа, может, на втором. Чуть не каждый день тогда я заглядывал в какой-нибудь книжный магазин. Про электронные книги ещё только что-то слышал, а на бумажные не всегда хватало денег. А сон был про удивительные книги, о которых все говорили, все хотели прочитать. И лежали они на прилавках удивительного магазина. Куда попасть было проще простого. В самом центре города, шагая по центральной улице, улице Ленина, надо было повернуть на север в тупиковый проезд. Пройдя его до конца, сделать поворот снова на запад. И пройти ещё квартал.

Раза два я пробовал отыскать этот тупиковый проезд наяву. Лабиринт дворов выносил меня на улицу Металлургов или опять на Ленина. А сон про удивительные книги в удивительном магазине возвращался, когда я уже обзавёлся электронной читалкой. Только всё реже.

Но в ту ночь его точно не было.

После короткой пятничной смены я заехал к маме, чтобы отдать пустые формы для запекания. Мама подкармливает меня. Я иногда возражаю, но не сильно.

– Молодец, в этот раз помыл, – похвалила мама. – Да ты чего на пороге-то стоишь? Проходи.

Я только мотнул головой.

– А маску ты и на ночь не снимаешь? – подколола мама.

– Да в лом каждый раз её за уши цеплять, – ухмыльнулся я. Тряпичная антиковидная маска – самопал; синяя такая, на маленькие плавочки смахивала; из них, должно быть, её и сшили, – была спущена на шею. В самом деле, дурацкая привычка.

Стало вдруг жарко, и я расстегнул куртку.

– Так в эти выходные ты на дачу не едешь? – спросил я.

– Не-ка! Там пока нечего делать, – пояснила мама, зачем-то оглянувшись назад, в коротенький коридор, кончавшийся дверью в кладовку. – Картошка-то уже выкопана, а капуста ещё не созрела. Пусть порастёт. А в воскресенье к Вале иду. День рожденья, – мама многозначительно поджала губы.

– Передавай привет, поздравления от меня, – буркнул я, распахивая куртку сильней. Валя, или тётя Валя, была мамина подруга, вместе чуть не сорок лет проработали на трикотажной фабрике.

– Фёдор, а ты чего в какое-то рваньё-то вызделся? – чуть подавшись вперёд, сощурилась на меня мама. Древнюю стройотрядовку заметила под курткой.

– — А что, прикольно! – довольно хохотнул я. – У Вадима на виниловую пластинку выменял.

– Пластинку? – нахмурилась мама. – А какую?

– Советский «Пинк Флойд»! Двойную! – радостно пояснил я.

– Это где человек в лампочках? – уточнила мама. Она явно расстроилась.

– Ну да! – подтвердил я. – Да ты не переживай! Всё равно ни у тебя, ни у меня проигрывателя нет…

– Нет, и что же… – пробормотала мама. – Эту пластинку папа…

– Знаю, знаю! – перебил я. – Привёз из Ленинграда.

С пластинкой этой была связана одна из семейных легенд. Отец купил двойной альбом «Пинк Флойда» в магазине «Мелодия», на Невском, что ли, когда возвращался домой из Карелии с военных сборов. А у моих родителей свадьба как раз была на носу. И все причастные – они сами, их родители, родственники – как один просто стояли на ушах, как бы бракосочетание не сорвалось из-за этих сборов. Однако всё обошлось, никаких накладок не случилось, отец приехал вовремя; свадьбу как положено сыграли… Тут ведь ещё штука вот в чём; дополнительная и, может, главная причина общего невроза, – складывая два и два, я давно допёр больше того, чем значилось в фамильных преданиях: некуда уже было сроки сдвигать, ибо тем временем тикал и совсем иной отсчёт, и задавал его я. Ведь я уже существовал…

– Да, из Ленинграда! – повторила мама упрямо. И сама же переменила тему:

– А Вадим-то откуда такое старьё взял? Тоже, небось, отцовское?

– Однозначно! – важно кивнул я. А сам переступил с ноги на ногу, будто штаны внезапно врезались в одно место. Легенда, реликвия… Да просто не надо было ничего говорить…

– Однозначно… – передразн