Монохромность

Виктор Доминик Венцель

«…Есть город Глекнер. В городе Глекнер два месяца назад начали исчезать люди. Без свидетелей, без предпосылок или логической связи. Был человек – человека не стало. При этом вещи его лежат на месте, книги стоят на полках, компьютер включен, ужин греется на плите. Новое письмо так и осталось недописанным, фильм остановлен посредине, дверь квартиры заперта изнутри. Кто похищает несчастных или куда они уходят сами – темная загадка Германии этого злосчастного года. Полиция разводит руками, власти воздерживаются от комментариев, журналисты и сумасшедшие строят сотни конспирологических идей» (с) Чем для обычного журналиста может обернуться очередное расследование? Что с собой на этот раз принесет снежная буря? Ответить на этот вопрос предстоит Килиану Графу, рискнувшему сунуться в самое пекло.

Виктор Венцель

Монохромность

Слушай, я пройду к тебе

Сквозь любые форматы,

Потому что среди других

Я – радиошторм (с)

Монохромный – одноцветный, выполненный в одном цвете, излучающий один цвет или цвета, различающиеся по яркости, но не по спектру.

Viele Leute bezeichnen Sinnenrausch als Liebe. Liebe ist vor allem geistigseelisch. Darum braucht sie noch nicht platonisch, bla? und unk?rperlich sein. Aber der k?rperliche Zusammenklang darf nur eine Steigerung oder Ausl?sung des seelischen Kontaktes sein.

E.M. Remarque

Для многих людей любовью именуется чувственность. Не может быть любви без духовного влечения, но это еще не значит, что она превращается в бледное, бестелесное, платоническое влечение. Телесная близость должна быть воплощением духовной близости и духовного влечения.

Э.М. Ремарк

Часть 1

Колыбели полной темноты

Интерлюдия

В баре сегодня было тихо.

Тусклый желтый свет падал из единственного рабочего плафона высоко под потолком. Этого хватало, чтобы вырвать из привычной темноты длинную барную стойку и единственный занятый столик у дальней стены – все остальное оставалось погруженным в сумрак. Разбитый музыкальный автомат, переполненные мусорные корзины, пыльные лавки вдали – все таяло за границей светлого круга. Кажется, никто из завсегдатаев этого места не помнил, что было в дальних углах помещения – массивные лампы накаливания в причудливых абажурах, включали в полную силу редко.

Где-то там, за грязным окном, шумели проносившиеся машины, мелькали прохожие, мигали светофоры и зажигались первые уличные фонари. Классическая вечерняя суета медленно и привычно опускалась на Глекнер, пробираясь по улицам и проспектам, заглядывая в дома и квартиры, занимая почетное место в кафе и магазинах города. Но только здесь. Старый бар уже давно не принимал новых посетителей. Теперь их оставалось только двое.

Одного из них называли Симон. Второго – Хартмут. Наверное, теперь никто, включая уставшую хозяйку бара – фрау Кору, не знал настоящие ли это имена, или прозвища, к которым они так давно привыкли. Хартмут, Симон и Кора – этого было вполне достаточно.

Симон с задумчивым видом листал вчерашнюю газету, изредка чиркая простым карандашом по квадратам кроссворда, изредка вписывая слово, Хартмут меланхолично тянул уже шестой бокал темного пива за вечер, мрачно поглядывая сквозь пыльные стекла на одиноких прохожих. Все хранили узаконенное в баре молчание – темы для разговоров, бесед и споров успели закончиться уже много лет назад, поэтому говорить было больше не о чем.

Кора, безрезультатно пытавшаяся вытереть въевшееся в стойку пятно, раздраженно отбросила тряпку и теперь щелкала пультом, пролистывая каналы. Вид у нее был уставший – старый громоздкий телевизор за спиной, все чаще выдавал ошибки, да серые ряды бесконечных телепомех.

– Эй, Симон, ты же разбираешься в технике? Эта рухлядь снова ничего не ловит.

– Если телевизор выдает помехи, – философски сказал тот, кого называли Симоном, – То значит, что он сломался. И починить его, не выходя на мороз, невозможно. Значит, он останется сломанным, потому что я никуда идти не собираюсь. Но есть и другое решение и ты его знаешь: на город идет снежная буря.

– Если вы не знали, то помехи – это нежелательное физическое явление или воздействие элек