Последний Хранитель Многомирья. Книга третья. Финальная.

Светлана Шульга

Волшебство ушло из Многомирья. Хранитель бесследно исчез. Великантеры злобствуют. Все муфлевые деревни и их храмы радости сравнял с землёй неведомый злодей. Жизни муфлей разрушены. От горя шкурка муфлей теряет яркость, их характеры теряют лёгкость, а храмовницы теряют свои сказочные способности.

Хомиш Габинс возвращается из героического странствия. С ним возвращаются норна Афи и муфлишка Лапочка. В пути их сопровождает ведмедь-обортень Шэм. Встретив по дороге затаившегося от врагов Многомирья Хранителя, путники открывают для себя имя зла и узнают, что Многомирье скоро превратится из мира радости в мир бесконечного мрака.

Но, по возвращению домой путники обнаруживают, что злом уничтожены и их родные. Хомиш Габинс ищет возможность помочь своей семье. Муфель ещё не понимает, что помочь своей мамуше можно только если помочь всему Многомирью.

Кто же поможет муфлю, чьё сердце трусливо? Муфлишка Лапочка или старый друг. Но Лапочка слишком романтична, а старый друг на стороне зла.

Светлана Шульга

Последний Хранитель Многомирья. Книга третья. Финальная.

Глава 1. Ссора

Крошево от камней, что осыпались со стен, визгливо поскрипывало под подошвами переминающихся трёх великантеров и одной женской фигуры, стоящей напротив.

Со стороны можно было подумать, что и здесь прошёл Чёрный Хобот. Смёл всё со стен, затушил факела и центральный очаг, порвал шкуры, что укрывали полы, разбросал обглоданные кости.

Поднявшаяся под потолок штольни пыль мерцала и ленивыми облачками возвращалась на свои привычные для пыли места.

– Верно теперь уж все успокоились. Кхе, кхе, кхе, – первой подала голос изящная женская высокая фигура в зелёном бархатном платье. Она прокашлялась и принялась поправлять съехавшую высокую причёску обжигающе черных волос. Затем нащупала серьги, достающие до плеч, выровняла подрагивающими пальцами массивное колье из посверкивающих камней и выпрямилась.

– Гор-р-р-буха, верни свет, – рявкнула мать племён.

Старуха-великантер со скрюченной спиной удивительно проворно при её возрасте и сложении вернула огонь факелам, развешенным по стенам владения Клайры и удалилась в тёмный угол, где от последнего из факелов вернула огонь и в очаг с сиротливо висящим котлом. По штольне пополз дым.

Женская фигура схватилась за горло. Его саднило от копоти, поднявшейся пыли и крика, она обхватила всей пятернёй тонкую шею с вздувшимися венами, чертыхнулась, только самой себе слышно проговорила: «Чтоб это тело» и уже громче вновь обратилась к той, что возвышалась на голову над всеми:

– Дорогуша Клайра, поговорим начистоту, к чему такие страсти? Вспомним же о достоинстве и дипломатии.

– Кто говор-р-р-рит о достоинстве в моей штольне? Та, что зовётся Ложь? – сквозь ржавые зубы проговорила мать племён и рот её съехал в кривой гримасе. Подбородок затрясся, но Клайра сдержалась и показав, что не намерена и далее выяснять отношения одарила своих подданых красноречивым взглядом. Наструненные до этого рогатые громилы выдохнули. И Горбуха в углу, затеребила костёр. Огонь затрещал, облизал стены огромного чёрного чана, бульон внутри забулькал.

Изящная фигура в темно-зеленом, проводила взглядом это действо, сглотнула, зашлась в кашле от тянувшегося по штольне дыма и пробубнила слышно лишь себе:

– Дипломатия… Кому говорю о дипломатии. Но как там люди говорят «неваженьнько»…

– Что бор-р-рмочешь, – подошла ближе к ней мать племён и наклонив голову проткнула фигуру взглядом в ожидании ответа.

Ложь стряхнула пыль с пышных рукавов, с груди, глянула на подол, который был беспомощно погружен в землистую пыль и подняла подбородок одарив Клайру самой широкой улыбкой, которая была в числе улыбок «для очарования». Вопреки ожиданиям на мать племён улыбка не подействовала. Животастая великантерша так и стояла, хищно прищурившись и вперившись лупатыми глазищами в кашляющую и чихающую.

– Говорю. Как это важненько – быть дипломатичным. Ты ведь мать племен великантеров. Тебе ли не знать что это такое, – произнесла гостья маслянистым голосом. – Но отбросим лишние разговоры. Давайте по делу.