Сын Петра. Том 3. Шведский стол

Михаил Алексеевич Ланцов

Сын Петра #3

Северная война на пороге.

Великая Северная война, несущая России тяжелые испытания и большие риски. Но… то – в оригинальной истории.

В этом варианте реальности все идет не так.

Не только для России.

Эффект «бабочки» уже активно машет своими крылами. Отчего и война за Испанское наследство идет иначе, и Северная война начинается позже, вплетаясь в уже идущую глобальную партию. Превращая тем самым Европу в этакий шведский стол с массой возможностей…

Михаил Ланцов

Сын Петра. Том 3. Шведский стол

* * *

Пролог

1702 год, январь, 5. Москва

Алексей устало потер глаза.

За окном было темно.

Впрочем, зимой темнеет рано…

Перед ним на столе лежали папки из толстого, прочного картона. Разной степени пухлости. А в них – досье в импровизированных подшивках.

Маленькие такие.

Худенькие.

На перспективных невест.

На каждую девицу подходящего возраста буквально по несколько листов. Редко больше.

Первым делом, конечно же, шла родословная. До двенадцатого колена. Если ее можно было установить. Царевича интересовало только наличие близкородственных связей и откровенного инцеста.

Следом располагалась своего рода медицинская справка. Крайне скудная из-за закрытости подобных сведений, поэтому туда заносились и критические проблемы со здоровьем ближайших родственников. Так же, само собой, только то, что было на виду и что не утаить. Чтобы иметь возможность выявить общие и явные для семьи проблемы.

Потом – устный портрет.

Подробный настолько, насколько это возможно. Внешность, характер, наклонности, привычки. Как самой девицы, так и ее родителей с дедами да бабулями. Он вообще не вырывал девушек из контекста среды обитания. Тут и сведений бы получалось крайне мало, и определенная близорукость оценок выходила. Ведь большое видится на расстоянии.

Ну а в самом конце лежала краткая выжимка династических последствий брака. В формате этакой бухгалтерской ведомости: с левой стороны вписывались позитивные последствия, с правой – негативные. И как правило, слева было пустовато…

– Чем я занимаюсь… – произнес тихо царевич с каким-то опустошенным видом.

– Вдумчивым выбором жены, – ответила Арина, которая нередко выступала его помощником во время таких вот работ из-за своего таланта замечать детали. Ну и мышления, типичного для местных, без которого было бы тяжко. Все-таки парень был продуктом другой эпохи и многих очевидных вещей в упор не замечал.

– Словно товар на торговом ряду выбираю. Тошно.

– Такова жизнь… – развела руками кормилица, которая уже несколько лет была при Алексее руководителем разведки. Его личной разведки, которая, впрочем, активно пользовалась ресурсами отца.

– Миледи, – произнес царевич, назвав Арину первым пришедшим в голову словом в порыве желания сменить тему, – народ еще не сочинил про меня никаких песен?

Она даже как-то растерялась и от обращения, и от вопроса. А потому прямо зависла, лихорадочно соображая и пытаясь, видимо, выудить из памяти хоть что-то.

– Что, неужели ничего?

– Я ничего о таких песнях не слышала.

– Жаль… жаль… Значит, просто ругают тихо по углам. Скучно.

– Народ всегда и всех ругает, – осторожно ответила Арина.

– Всех? Миледи, отчего же всех? Впрочем, это неважно.

– Миледи? Ты раньше меня так не называл. Это что-то значит?

– А как мне тебя называть? Кормилицей? Можно. Но это не соответствует твоему текущему положению. Просто по имени? Да. Но это просто имя. А кто ты? Мне кажется, миледи звучит весьма подходяще.

– Не по-нашему как-то.

– Так и есть. Доводилось мне слышать об одной даме – верной и деятельной помощнице кардинала Ришелье, – честно соврал Алексей. – Почему бы и тебя так не назвать? Не титул, но близко. В конце концов, титул я тебе сделаю. Уговорю отца. А это так – авансом.

– Кардинал Ришелье? – нахмурила лоб Арина. – Это француз, кажется. Я краем уха о нем слышала.

– Так и есть. Француз.

– Он ведь давно умер.

– Не так уж и давно. Всего полвека назад. Хороший был человек. Многое сделал для Франции, приумножив ее славу и успех. Впрочем, народ его по-своему примечал. Как там… хм… У нас в стране на