Под лаской плюшевого пледа…

Марина Ивановна Цветаева

Елена Владимировна Толкачева

Великая поэзия (АСТ)

Настоящий сборник составили стихотворения Марины Цветаевой, в основном написанные в эмиграции. Во второй и третий разделы вошли преимущественно произведения из последнего прижизненного сборника 1940 года, который ей не удалось напечатать. А в первом читатель найдет стихи, давно ставшие известными песнями: «Мне нравится, что Вы больны не мной», «Под лаской плюшевого пледа», «Вчера еще в глаза глядел» и другие. Наверное, никто из поэтов Серебряного века так пронзительно и откровенно, с такой эмоциональной точностью, как М. Цветаева, не написал о себе, о жизни, о творчестве и о любви. Ее поэтические строки восхищают виртуозностью создания, слог завораживает, образы потрясают воплощением.

Марина Ивановна Цветаева

Под лаской плюшевого пледа…

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Вчера еще в глаза глядел…

«Сердце, пламени капризней…»

Сердце, пламени капризней,

В этих диких лепестках,

Я найду в своих стихах

Все, чего не будет в жизни.

Жизнь подобна кораблю:

Чуть испанский замок – мимо!

Все, что неосуществимо,

Я сама осуществлю.

Всем случайностям навстречу!

Путь – не все ли мне равно?

Пусть ответа не дано, —

Я сама себе отвечу!

С детской песней на устах

Я иду – к какой отчизне?

– Все, чего не будет в жизни

Я найду в своих стихах!

    Коктебель, 22 мая 1913

«Идите же! – Мой голос нем…»

Идите же! – Мой голос нем

И тщетны все слова.

Я знаю, что ни перед кем

Не буду я права.

Я знаю: в этой битве пасть

Не мне, прелестный трус!

Но, милый юноша, за власть

Я в мире не борюсь.

И не оспаривает Вас

Высокородный стих.

Вы можете – из-за других —

Моих не видеть глаз,

Не слепнуть на моем огне,

Моих не чуять сил…

Какого демона во мне

Ты в вечность упустил!

Но помните, что будет суд,

Разящий, как стрела,

Когда над головой блеснут

Два пламенных крыла.

    11 июля 1913

«Быть нежной, бешеной и шумной…»

Быть нежной, бешеной и шумной,

– Так жаждать жить! —

Очаровательной и умной, —

Прелестной быть!

Нежнее всех, кто есть и были,

Не знать вины…

– О возмущенье, что в могиле

Мы все равны!

Стать тем, что никому не мило,

– О, стать как лед! —

Не зная ни того, что было,

Ни что придет,

Забыть, как сердце раскололось

И вновь срослось,

Забыть свои слова и голос,

И блеск волос.

Браслет из бирюзы старинной —

На стебельке,

На этой узкой, этой длинной

Моей руке…

Как зарисовывая тучку

Издалека,

За перламутровую ручку

Бралась рука,

Как перепрыгивали ноги

Через плетень,

Забыть, как рядом по дороге

Бежала тень.

Забыть, как пламенно в лазури,

Как дни тихи…

– Все шалости свои, все бури

И все стихи!

Мое свершившееся чудо

Разгонит смех.

Я, вечно-розовая, буду

Бледнее всех.

И не раскроются – так надо —

– О, пожалей! —

Ни для заката, ни для взгляда,

Ни для полей —

Мои опущенные веки.

– Ни для цветка! —

Моя земля, прости навеки,

На все века.

И так же будут таять луны

И таять снег,

Когда промчится этот юный,

Прелестный век.

    Феодосия, Сочельник 1913

С.Э

Я с вызовом ношу его кольцо

– Да, в Вечности – жена, не на бумаге. —

Его чрезмерно узкое лицо —

Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз,

Мучительно-великолепны брови.

В его лице трагически слились

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза – прекрасно-бесполезны! —

Под крыльями распахнутых бровей —

Две бездны.

В его лице я рыцарству верна.

– Всем вам, кто жил и умирал без страху. —

Такие – в роковые времена —

Слагают стансы – и идут на плаху.

    Коктебель, 3 июня 1914

«Я видела Вас три раза…»

Я видела Вас три раза,

Но нам не остаться врозь.

– Ведь первая Ваша фраза

Мне сердце прожгла насквозь!

Мне смысл ее так же темен,

Как шум молодой листвы.

Вы – точно портрет в альбоме, —

И мне не узнать, кто Вы.

………………………………..

Здесь всё – говорят – случайно,

И можно закрыть альбом…

О, мраморный лоб! О, тайна

За этим огромны