Нечто. Разгадка смерти

Светлана Нина

В захудалой школе на окраине маленького города неведомая слизь начинает нападать на учеников. Пробивная Ника и ее верные подруги решаются разгадать, кто же натравливает слизь на ее одноклассников (хотя ну их всех). Неужели это несносный учитель физкультуры Пупок? Или озлобленная Поломойка? А быть может, все же социопат-медалист Кирилл?..

Светлана Нина

Нечто. Разгадка смерти

Но в тишине ночной

В подвале кто-то рявкнул: «Хой!»

Король и шут

1

– Чтоб тебя намочило! – выругалась Вероника, вляпавшись в грязь своими новенькими кроссовками из ширпотребного магазинчика, где с порога пахнет полимерами.

Она пробиралась в школу окольными путями, что давало возможность не здороваться с вездесущими соседями. Кроме того, ежедневная десятиминутная прогулка до школы позволяла вволю помечтать, представляя себя то великой писательницей, которую обожает и слушает весь мир, то эдаким добрым диктатором, имеющим неограниченную власть, но делающим счастливым своих подданных. «Уж они меня любить будут по-настоящему, а не пресмыкаться, как перед нынешними…», – замечталась Ника, почти уже посылая в толпу вымученные улыбочки. Как на вручениях премий, когда из последних сил нужно показывать, насколько творчество коллег вам дорого. Даже если вы своим гением априори заслужили премию куда бесспорнее.

Она принялась чистить белоснежные кроссовки об забор, представив, как прямо на нее бежит свора диких собак. «Прикольно будет», – подумала Вероника, даже не сморщившись. – «Интересно, выживу ли я?». С такими воодушевляющими думами она запрокинула растрепанные волосы назад и, пытаясь скрепить их крабом, укусила себя заколкой за шею. Рассвирепев, она топнула ногой на собственную беспомощность перед болью.

Успокоившись, Вероника пролезла через узкую щель в заборе, которую выломали ребята, ходившие на футбольное поле через детский сад. Тучные и всегда недовольные воспитательницы с удивительной регулярностью шныряли по содержащейся на налоги населения территории, но без зазрения совести считали ее своей. Эти тетечки – церберы прилежно лаяли на каждого, кто осмеливался пользоваться этим нелегальным ходом. Его не раз заделывали, но всегда вновь дырявили предприимчивые подростки и бомжи, гревшиеся в котельной неподалеку. Нике пришлось на себе испытать, что значит гнев синдрома вахтера, поэтому она опасливо огляделась по сторонам. Но поблизости не было ни собак, ни теток. Поэтому Ника приободрилась, увеличила громкость в плейере и, глазея по сторонам, поплелась в школу. Хотя не очень-то хотела достигать пункта назначения.

Их школа стояла в живописном месте в низине города, где летом на практике в рот летела пыль, а зимой за полгода без солнца даже самым толстокожим хотелось вздернуться. Зато весной с бурыми ручьями и отзеркаливающимися от стелы героям войны солнечными лучами учиться уже было совершенно невозможно. Особенно из кабинета химии, где одинаково манили готовящееся буйство деревьев за окном и очаровательный закуточек реактивной в кабинете химии. Весной вся позаброшенная неказистость этих постсоветских мест преображалась в тургеневскую летнюю негу, окутанную вездесущими листьями и не имеющим аналогов запахом Черноземья.

Подходя к обшарпанному зданию, служившему нескольким сотням несчастливцев западней скучных часов на уроках и безумных на переменах, Ника увидела Виталину и Маргариту. Они шли вместе и живо разговаривали о чем-то. «О выпускном», – фрустрировано подумала Ника и нехотя кивнула, когда они заметили ее. Ожидая очередного выдалбливания бесконечными уговорами, она пошла рядом, рассеяно глядя на небо. Она предвидела, что сейчас девочки начнут уговаривать ее пойти на вечер, и заранее приготовилась вежливо грубить.

Утро не предвещало ничего хорошего – первым уроком стояла геометрия. Ради того, чтобы избежать ее, Ника готова была неделю выводить трели на гитаре у моста, потеснив тех, кто разживался там мелочью таким же способом, без смущения распугивая прохожих.

По окончании десятого класса они в Витой в зловонном школьном туалете даже жестоко разделались с тетрадкой по геометрии. Слишком ясно в душе в