Медиум идет по следу

Лесса Каури

В очередной раз приехав к бабушке погостить, леди Эвелинн узнает о загадочных случаях нападения на девушек. Пострадавшие в один голос заявляют, что насильник – невидимка. Правда это или вымысел? Может ли призрак быть преступником?

Из столицы прибыл дознаватель, который и сам ведет себя странно. А тут еще и спасение оборотня! Все говорят, что они давно вымерли, но вот же он – красивый, зеленоглазый, харизматичный…

Ловить преступников – не дело для девушки из высшего общества. Впрочем, Эвелинн так не думает. Когда-то она чуть не оказалась в сумасшедшем доме, отрицая свой дар медиума и пытаясь быть, как все. А теперь она учится быть собой. И, кажется, у нее это получается.

Лесса Каури

Медиум идет по следу

Что жизнь? Ты смерть.

Что смерть? Ты сон.

Что сон? Ты жизнь…

Часть 1: Невидимое зло

Сколько я помнила обеденный зал, – а помнила я его с трехлетнего возраста, – он всегда был декорирован в оттенках слоновой кости. Огромный овальный стол, тяжелые стулья с резными спинками – «сливочный» гарнитур в этих стенах смотрелся идеально, как и люстра с миллионом подвесок из хрусталя, добытого на Неверийском кряже.

Бабушка, Беата Кевинс, герцогиня Воральберг, владелица этих земель, любила простор, а посему не терпела все, что его ограничивает. Занавески, например. Она бы и стены снесла, жила бы в одном огромном помещении, если бы не императорский указ, который запрещал внутреннюю и внешнюю переделку зданий и сооружений, возведенных триста лет назад и ранее.

Восседая во главе стола, в платье цвета чуть темнее слоновой кости, в тиаре из желтых и белых бриллиантов, ослепительно сияющих под светом люстры, бабушка раздавала гостям улыбки направо и налево с таким царственным видом, будто была самой Астрид, супругой нашего императора Кристиана.

Бабулю я обожала. Обожала с того момента, когда она при первом знакомстве сказала: «Подойди сюда, маленькое недоразумение своих родителей, я взгляну на тебя поближе». И когда я сердито ответила: «Я не додаразумение, я – Эвелинн Абигайл Торч из рода Кевинс» – она рассмеялась, подошла сама и крепко обняла меня.

С тех пор все летние месяцы я проводила здесь, в отрогах Неверийского кряжа. Здесь научилась читать, ориентироваться по звездам, ездить верхом, стрелять из арбалета, метать ножи и массе других полезных вещей, которые мама, как и отчим, считали неподобающими. Но, увы, покуда бабуля была жива, она являлась единственной и полновластной хозяйкой огромного состояния, принадлежащего моему прапрапрадедушке и преумноженного его потомками. И если мама с отчимом хотели шикарной жизни, – а они ее хотели! – им следовало потакать ей во всем.

Я пошла характером в отца, так говорила мама. Подтвердить или опровергнуть ее слова я не могла, поскольку его не знала. Он погиб, когда я была маленькой. Одно я знала точно – характер мне достался не материнский. Я была свободолюбива – мама считала меня капризной, я с ранних лет имела свой взгляд на вещи – мама говорила, что я экзальтированна, в шесть у меня проявились способности к магии, и мама впервые заметила с ноткой грусти: «Надеюсь, это талант твоего отца передался тебе». Она и тут ошиблась…

О папе она почти не рассказывала. Я знала, что Аврелий Торч был боевым магом и погиб во время несения службы. Мама так и говорила «несение службы», будто это был золотой крест, невыносимо тяжелый, но полный величия.

Позже от бабули я узнала подробности, которых жаждала. В десять лет у сына сапожника и прачки неожиданно проявился мощный магический дар. Местный волшебник взял ребенка к себе помощником, но быстро понял, что маленький Авви может достичь большего. И с благоволения бабушки отправил его учиться в столичный университет.

Карьера Аврелия Торча была стремительной. Очень быстро он стал главой боевой группы, а затем был принят при дворе. Именно там он и познакомился с моей мамой, тогда молоденькой фрейлиной императрицы.

Я всегда удивлялась, как они с мамой – такие разные! – смогли ужиться вместе и даже зачать меня. Бабуля говорила, что тоже поражалась тому, как они счастливы вместе, но… Когда отец погиб, счастье кончилось