Я проснулся с жуткой головной болью. Разлепил глаза, оглянулся. Застонав, повернулся к стене.

Ну, где у нас дома стена, вдоль которой стояла кровать. И у которой, у стены, а не у кровати, хотя всякое бывало, я любил спать. Случай из детства, но…

Я с воплем перевалился через край и полетел навстречу полу. Эх! Кровать в номере отеля стояла поперёк, а не вдоль стены.

Смех Марины полетел мне в спину. Я застонал, упёрся руками в неожиданно повстречавшийся на пути пол, приподнялся и посмотрел на смеющееся лицо красавицы-жены.

Как всегда, весёлая и свежая, чтобы не происходило накануне, Марина лёгкой птицей подлетела ко мне из ванны и принялась помогать подняться. Я перевернулся, распахнул руки и поймал её в объятия. Прижал и прошептал в ухо, сперва слегка прикусив его:

– Будешь хихикать надо мной, красотка, съем на ужин!

Марина отклонилась от моего тела, пусть ловкого, но распластанного на полу в не самом выгодном положении, хлопнула меня ладонью по груди и сказала:

– Молодец! Вижу, почти пришёл в себя. Собираемся, нас все ждут у автобуса на Челюскина, сто шесть.

Она легко вспорхнула. А я раскинул руки крестом и заговорил страдальческим тоном: