Русская мера: vers libre

Евгений Валентинович Лукин

В книгу избранных произведений петербургского поэта, писателя и переводчика Евгения Валентиновича Лукина «Русская мера: vers libre» вошли верлибры, миниатюры, поэмы, написанные им за последние тридцать лет. Оригинальные произведения гармонично сочетаются с переводами, которые автор считает неотъемлемой частью своего поэтического творчества. Среди публикуемых текстов особое место занимает переложение свободным стихом древнерусского литературного памятника «Слово о полку Игореве», а также циклы миниатюр «Sol Oriens», «Lustgarten, сиречь вертоград царский» и исторические поэмы «Костер Амасийский» и «Каменный мед», исполненные религиозной проблематики. В версификационной практике Евгения Лукина следует отметить переводы стихотворений выдающихся английских поэтов Уилфреда Оуэна и Исаака Розенберга, павших на полях сражений Первой мировой войны, замечательного немецкого поэта Берриса фон Мюнхгаузена, а также современных авторов – американского поэта Брайана Тернера, болгарского поэта Цветана Марангозова, канадского поэта Луи-Филиппа Эбера и норвежского поэта Арне Русте. Этот труд является весомым вкладом Евгения Лукина в русское культурное наследие.

Евгений Лукин

Русская мера: vers libre. Верлибры. Миниатюры. Поэмы

На обложке – портрет Евгения Лукина работы художника Владимира Баженова

© Лукин Е. В., 2024

© Оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом „СКИФИЯ“», 2024

О русской мере

Они сошлись. Волна и камень,

Стихи и проза, лед и пламень…

    Александр Пушкин

Когда-то в Летнем саду Петербурга находился заветный Философский уголок, расположенный в начале аллеи Старых Лип. Этот уголок окружали мраморные статуи античных мудрецов. Мудрецы были облачены в кипенные тоги, удержанные тонкой перевязью, а головы украшены средневековыми уборами. Но главное – на ликах философов запечатлелась глубокая эккле-зиастическая печаль. Кажется, сюда явились не столько древние мыслители, сколько христианские страстотерпцы.

Здесь, в Философском уголке, где мраморные статуи равноудалены друг от друга, хорошо думалось о мере – о Боге как мере времени и человеке как мере мгновения, о любви как мере мира и ненависти как мере войны, о Востоке как мере света и Западе как мере тьмы, о прозе как мере льда и поэзии как мере пламени. Скульптура двуглавого Януса, воздвигнутая посреди Философского уголка, заставляла находить во всяком явлении нераздельную неслиянность.

Двуглавый Янус представляет собою некий символ бытия, где между любыми противоположностями существует такая же неразрывная взаимосвязь, как между небом и землей, между жизнью и смертью, между началом и концом. Долгий поиск различий неизбежно заканчивается обнаружением схожестей, а в каменном кругу античных мудрецов, представляющих самые разные течения мысли, эта давняя философия Януса особенно впечатляет.

Выразительнее других фигура Сенеки: искривленный от боли рот, задыхающаяся впалая грудь с резко очерченными ребрами. Да и как еще изобразить нравственные мучения человека, кончающего счеты с жизнью по приказу своего любимого ученика – чудовищного тирана Нерона? Этот страдающий мудрец – не рядовой обыватель, который сполна расплачивается за свои земные услады, но истинный мученик, распинающий себя на духовном кресте покаяния.

Не случайно легенда сочетает имя Сенеки с именем апостола Павла – оба мыслителя олицетворяют идею страдания с той лишь разницей, что один печалуется за одного, а другой – за каждого. В конце концов, подобным жертвенным образом поступает и Иисус Христос, не имеющий ни малейшего помысла избежать какой-либо ответственности за этот грешный мир и грешного человека, обретающегося в нем.

Не случайно и Россия как страна двуглавого орла обретает свою мученическую судьбу на перекрестии Востока и Запада, на перекладине света и тьмы. Она, как и мир, собрана из нераздельной неслиянности, где некоторая мера является необходимым условием зыбкого существования. Потому-то на Руси никогда не было и не будет классической философии, что русская любовь к мудрости оказывается всегда за пределами определяемых границ.

Отсюда и ру