…и тех, кто клялся на крови,

я помню всех по именам,

они пускали пузыри,

лишь начиналась глубина.

наперекор судьбе,

всем дорогим рискуя,

я напишу о тебе,

если найду такую.

Хочешь спрятаться очень

от суеты, что гложет.

Спишешь свою осень —

спишешь себя тоже.

Её любить – дороже самому

и, кажется, порой не хватит силы…

Она – не объяснимая уму.

Необъяснимо, но меня пленила.

Сегодня похвалят, завтра сплюнут —

миг сомнительной славы.

Помни, удача играет на струнах

только лишь для забавы.

мы помним беды, оттого стареем,

и чтоб картину полностью понять —

секреты вечной юности виднее

в умении плохое забывать.

спят безлюдные улицы,

шепчут деревья листвой,

в сумерках мне чудится

выцветший образ твой.

в зеркало смотрюсь, а в сердце холод —

опечален, истину открыв:

раньше был я и красив, и молод,

а теперь я только лишь красив…

мне бы закончить так, чтоб однажды

мелом не обвели на асфальте —

жизнь прожить не получится дважды,

а одной, как обычно, не хватит.

Как безумно врывается ливень,

промочив мою душу насквозь…

Под дождём кто угодно бессилен.

Мы бессильны. Особенно врозь.

Совсем не выходят из головы

мысли о том (впились как будто),

что самое важное в жизни, увы,

длится лишь считанные минуты.

Снова одна в раздумьях,

взлетаешь, пикируешь вниз…

Однажды в своём безумии

не схватишься за карниз.

плетусь по улице, сквозь и мимо

несутся беспечно машины, люди…

финиш на старте другого мира,

между неясными «было» и «будет».

раскрыла ночь свои ладони будто книгу,

и тихо падает на спящий город снег,

играет старый патефон сюиту Грига,

вздыхает время, останавливая бег.

Опять совсем не то, что в гороскопе:

одни расстройства, кругом голова,

когда мелькают, как в калейдоскопе,

слова и люди, люди и слова…

На кого не погляди, у всех —

понедельник, впрыснутый под кожу,

и уже давно не до утех —

прошлое не делает моложе.

надоело от прошлого бегать,

жду я лишь одного – снега,

знаю, стану другим – смелым,

как окрасится мир белым.

вот так живём – от «каюсь» и до «каюсь»

и у порога церкви, спотыкаясь,

у Бога просим Рая для души…

а за порогом вновь и вновь грешим…

каждому есть что рассказать,

но не у каждого есть кому.

люди, молча, смотрят в глаза

отражению своему.

Смыты на берегу следы.

Шторм ушёл по своим делам,

и, заношенные до дыр,

волны выброшены, как хлам.

что такое, не плачь, не грусти,

подойди и присядь рядом…

если Бог нас с тобою простит,

ничего больше нам не надо.

о чём бы ни думал ночами,

что б ни менял местами,

сколько не начинай сначала,

жизнь длиннее не станет.

знаешь, хоть я и понял:

врёшь много лет подряд…

но сердце в твоих ладонях

тает, как шоколад.

постоянно пытаясь всем угодить,

теряешься сам по пути,

а после не можешь спокойно жить,

не можешь себя найти.

Опять пронзительная тишина

настигла в полночь, обезоружив,

и я никак не могу понять – она

внутри меня или снаружи?

Ты меня прости, не держи обид,

я себя терзал, резал, зло дыша.

Почему тогда у тебя болит?

Почему в крови у тебя душа?

из сегодня в завтра – тихий шелест,

словно кто-то книгу «Жизнь» листает.

буквы – дни, линейки строк – недели,

но не мне в финале точку ставить

пытаюсь начать сначала

и снова учиться дышать,

как будто тебя не встречал я,

как будто не выла душа.

Нет ничего – ничего и не надо,

мне и так хорошо,

по вечерам тишина – награда,

в ней себя я нашёл.

мигает свет, скрипит, качаясь, лампа,

ушла тоска (на самом деле – нет),

я растворюсь – без имени, без штампов,

оставив лишь надорванный билет.

Здесь, смотри, теряется след,

нет дороги назад,

голые пни на голой земле

там, где вчера был сад.

Верь в любовь, как в чудо в Судный день,

верь в себя, не сомневайся в вере.

На земле, на небе, на воде

для тебя распахнуты все двери.

Мне б растянутых долгих лет —

обустроить собственный Рай.

Очень жалко, что времени нет,

даже если его – через край.

С каждой минутой ближе и ближе

клеткам