Дедушкины глаза

Дмитрий Владимирович Симонов

Эта страшная история случилась с мальчиком Савелием. Перед смертью, его дедушка попросил положить ему камни на глаза. Знал ли мальчик, что дед хотел похитить его тело с помощью переноса души в новое тело. Но по случайности проклятые камни положил не сын, а отец мальчика. Поняв, что произошло и насколько страшный человек теперь находиться в личине отца, Савелий встаёт на путь лжи, обмана и выживания.

Дмитрий Симонов

Дедушкины глаза

Я пишу этот дневник уже в четвёртый раз. Несмотря на то, что всё давно закончилось, и в моем случае закончилось удачно, я до сих пор боюсь за себя и за своего сына. Да и вряд ли можно назвать счастливой концовку, которой предшествовали тридцать пять лет жизни в страхе, расстроенные нервы и постоянная паранойя.

Сначала я вел дневник, чтобы выговориться. Первое мое душеизлияние на непорочную бумагу было детским и невинным. Его впитала обычная, как и моя жизнь, школьная тетрадь в клеточку из сорока восьми листов. Я сжёг ее сразу же, как услышал от отца: «Завтра проверю у тебя домашнее задание». Даже мысль, что он вдруг случайно заглянет туда и обо всём догадается или – еще хуже – узнает, что я подозреваю его в колдовстве и подмене, наводила на меня такой ужас, что я испепелил дотла все страницы моей детской исповеди. Последующие дневники подверглись той же участи. Я всегда понимал, что записи вести опасно, но оставаться наедине со своими мыслями я не мог. Даже в студенчестве, будучи далеко от дома, я чувствовал, что нахожусь не только под слежкой, но и в опасности. Таков был мой удел, моя ноша, моя жизненная цель. Я всегда мечтал отомстить этому проклятому человеку, захватившему тело моего отца. Человеку, представляющему для меня угрозу, а впоследствии – угрозу для моего сына. Именно последний факт заставил меня действовать решительнее и проявить инициативу. Но обо всём по порядку.

Я родился в семье Горынцевых. Помимо крепкого здоровья и высокого роста, я унаследовал голубые глаза с тёмно-синими крапинками. Многим, кто видел меня и отца, казалось странным, что они у нас в точности одинаковые. Мы слышали много хвалебных слов и рассуждений о непостижимости генетики и о силе рода. Потом я часто придумывал небылицы, вроде того, что это суперсила, с помощью которой отец может видеть моими глазами, а я – его. Но мы были не единственными счастливыми обладателями одинаковых глаз. Такие же были и у дедушки.

Всё детство я провёл именно с ним. До его смерти. Дед жил в доме у леса, и я частенько забегал к нему. Родители могли оставить меня там на месяц. И я был рад пить чай с малиной и чабрецом, слушать предания о нашем древнем роде, узнавать факты о целебных растениях и защитных свойствах камней, запоминать поверья и приметы. Его дом всегда наполняли душистые ароматы, и оттого он казался волшебным. Особенно мне нравилось жечь костёр летними ночами. Дед подкидывал травы – пахло опьяняюще – и что-то шептал себе под нос. Мог ли тогда я, десятилетний юнец, подумать, что это было настоящим колдовством, а дед шептал заговоры, защищаясь от нечисти? Однозначно нет. Только спустя годы я понял, почему мой дедушка так меня любил, холил и лелеял. Для него я был новым сосудом, молодой человеческой тушкой, в которую после физической смерти деда должна была переселиться его душа. Он даже назвал меня в свою честь – Савелий. Наверное, чтобы не привыкать к чужому имени. Отца же моего звали Владимир.

Однажды в ночь на Ивана Купалу дедушка объявил мне, что скоро он покинет этот мир. Я плакал, как может плакать десятилетний мальчик. Он долго успокаивал меня, а потом попросил об одной услуге. Как сейчас помню его дрожащий, но ласковый и убаюкивающий голос.

– Нынче, внучок, люд не верующий. А наш род пошел еще от язычников. Мы всегда жили на этой земле, и у нас было заведено хоронить родственников по-особому. – Он достал два прозрачных камушка, круглых и плоских, как блины. – Я прошу тебя, когда все будут прощаться со мной, подойди, открой мне глаза и положи эти два камня. Не забудь проверить, чтобы они ровно лежали. Если хочешь, чтобы моя душа не горела в аду, это нужно будет