Ожидаемое несбыточное

Валерия Бояровская

В пантеоне Хроноса царит хаос: один из уравнителей стал Девиантом и теперь нарушает ход времени, создавая временные аномалии! Полубоги Генри и Хальфдан должны найти его и остановить. За этим они отправляются в 1912 год на лайнер "Титаник". Но что, если на самом деле Девиантов больше? И так ли плохо это – нарушать законы времени?

Валерия Бояровская

Ожидаемое несбыточное

Он мог прыгать во времени, перемещаться в

пространстве, вершить судьбы людей.

Но даже это не принесло ему того

единственного, что он желал всем сердцем.

1 ГЛАВА. Генри

Существует ли время? Конечно. Но как это доказать? Можно сказать, раз я стою и дышу, то существую в настоящем, а значит, что существует и время. Но разве это доказательство? И вообще, время внутри нас или снаружи? Логично, что когда мы умираем, то заканчивается наше время, но время-то в общем не исчезает и продолжает двигаться дальше. Значит ли это, что времени два? Или их великое множество, то есть у каждого свое время? Получается тогда, что помимо личного времени каждого есть еще общее время, обязательно большое и раздутое. Оно опоясывает всю Вселенную, и по нему движется весь мир, вся его история.

Вот, что такое время.

Но разве время – это только настоящее? Это еще и прошлое, и будущее.

А еще это секунда, минута и час. Это краткий промежуток времени и единица. Это бесконечность. Это изменение и постоянство, наша связь с вещами и людьми. Это развитие и упадок, начало и конец. Жизнь и смерть.

Это все время.

Это необратимое течение… Хотя нет, очень даже обратимое. Для богов и полубогов. Они могут менять время, обращать вспять или, наоборот, перемещаться в будущее и прошлое, но только с одной целью – сохранять ход истории в целости и сохранности. Сохранять Нить Судьбы. Сохранять Время.

И сейчас Генри как раз этим занимается.

4 

мая, 1897 год, Париж

– Осталось еще минут двадцать, – пробормотал Генри, посматривая на часы в тяжелой медной оправе. Еще двадцать минут до половины пятого. А Благотворительный базар[1 - Благотворительный базар был ежегодным благотворительным мероприятием, организованным французской католической аристократией в Париже начиная с 1885 года.] его уже утомил. Почти восемь сотен лет жизни не научили Генри достаточному терпению.

Генри находился неподалеку ото всех, найдя себе укромное местечко у Павильона кинематографа, но от галдящих посетителей спасу все равно не было. Знатные дамы в своих буфах, оборках и глупых кринолиновых юбках-рупорах стояли у прилавков, предлагая людям милые мелочи, которые Генри ни за что бы не купил. Зачем ему набор хрустальной посуды или детские игрушки? Генри все гадал, действительно богачам нравится этим заниматься или это простой снобизм, устраивать целое представление вместо того, чтобы просто пожертвовать нужную сумму нуждающимся? Сам Генри для себя смысла в Благотворительном базаре так и не нашел. «Аристократы просто кидают просо свиньям и умиляются с их благодарного хрюканья,» – подумал Генри с небольшой ухмылкой. Он находил это и забавным, и отвратительным одновременно.

Но, признаться честно, еще больше Генри раздражал запрет на курение.

Солнце уже не в зените, но до синих сумерек еще далеко. Генри, наконец, решился выйти из своего укрытия. Он увязался за длинным черным шлейфом роскошного атласного платья. Оно блистало на симпатичной барышне с четкими выразительными чертами лица. Она была в окружении дам, в том числе и монахиней, которым отдавала распоряжения. Мысленно Генри приподнял шляпу и поклонился ей.

– Мама, я хочу увидеть фильм! – требовала маленькая девочка, вцепившаяся в юбку матери.

– Может, стоит еще купить…, – рассуждала супружеская пара, стоя у прилавка.

– А пойдем…, – девушка настойчиво тянула куда-то своего спутника.

– Как же тут много людей! – возмущалась дама преклонного возраста.

Генри уже захотел вернуться в свой уголок – от французского чириканья у него разболелась голова, – но оставалось еще десять минут свободного времени, которое он хотел посвятить образованию Благотворительного базара. Напоследок.

Деревянные стены склада, тонкие, словно картон, не