Бриллианты безымянной реки

Татьяна Олеговна Беспалова

Сибирский приключенческий роман

1972 год, Якутия. На одном из безымянных притоков реки Вилюй группа старателей расхищает богатства недр социалистической Родины, используя итоги работы Амакинской геофизической экспедиции. Георгий Лотис и его семья добывают алмазы и другие ценные минералы, которые потом сбывают в России. Небольшой семейный промысел процветал бы и дальше, если бы не внезапная угроза.

Татьяна Беспалова

Бриллианты безымянной реки

© Беспалова Т.О., 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

* * *

Дождями изредка омытая,

Лесами хилыми покрытая,

Страна далёкая Якутия,

Как много тайн к тебе влечёт.

Тебя ласкает солнце бледное,

В тебе ютится мошка вредная,

А поперёк тебя, Якутия,

Река Вилюй течёт.

Но экскаватором изрытая,

Бетонной коркою покрытая,

Навеки станешь, о Якутия,

Ты клады людям раскрывать.

Построят здесь селенья прочные,

А рядом с ними ГЭСы мощные

И поперёк тебя, Якутия,

Протянут провода…

    Песня геофизиков Амакинской экспедиции. Автор слов неизвестен

Пролог

Человек суетился, нарочито отставал, отдавая право первенства Клавдию Васильевичу. При этом он болтал беспрерывно. Приходилось оборачиваться – а оборачиваться, когда твоя шея в три охвата обмотана толстым шарфом поверх фетрового башлыка ох как не просто! – смотреть в хитро нащуренные глаза болтуна, вежливо кивать и прочее. Взгляда собеседник не отводил, но смотрел всегда снизу вверх, хоть рост имел немалый и размах плеч вполне крепкий, военный. Демонстрируя мастерство первостатейного холуя, он изламывал свою крупную фигуру в пояснице, чтобы перед начальством казаться росточком пониже. Сам же Клавдий Васильевич рост имел средний и телосложение скорее щуплое, чем крепкое. В силу этих причин телодвижения собеседника, несмотря на его многословия, казались Клавдию Васильевичу скорее приятными, чем наоборот.

В целом Клавдий Васильевич был несколько разочарован. Московские гидрологи толковали ему о так называемом духе таёжного товарищества. Вот уж загадочная материя! По их мнению, на крошечном клочке, отвоёванном человеком у лесотундры, аккурат возле створа будущей ГЭС коммунистическое общество уже построено. Выходит, эти занесённые снегом палатки и есть обещанный советским людям коммунистический рай? Но если это так, то товарищи Клавдия Васильевича из московского института Гидропроект – оппортунисты чистой воды. Впрочем, в нынешнем 1959 году кто станет толковать о каком-то там «оппортунизме»? Немодная нынче тема…

– Это что же, палатки? – Клавдий Васильевич поёжился, притормаживая у рядов подсвеченных изнутри довольно просторных на вид брезентовых шатров.

– В каждой имеется «буржуйка». Температура не опускается ниже двенадцати градусов по Цельсию даже в самые суровые холода.

– Но палатки же из брезента.

– Брезент материал прочный, непродуваемый. Ничем не хуже оленьих или лосиных шкур, которыми кроют свои чумы аборигены. Испокон века живут так, и ничего.

– Как вы сказали?..

Клавдий Васильевич остановился, чтобы ещё раз заглянуть в эти хитрющие глаза, в которых внезапно мелькнула какая-то непонятная искорка. Ирония? Насмешка?

– Я говорю: оленьи и лосиные шкуры.

– Вы как-то обобщили наших товарищей, живших здесь до…

Клавдий Васильевич сделал неопределённый жест рукавицей. Стоит отметить, что сама эта меховая рукавица, затейливо вышитая нитками или крашеными жилками какого-то неведомого животного, отменно хорошо грела руку и являлась первым подарком новоназначенному техноруку от подчинённого ему коллектива.

– Ах, я употребил не вполне уместное слово «аборигены» совсем не в уничижительном смысле. Согласитесь, выражение «местные жители» лишено конкретики. Все мы теперь – крещённые морозами местные жители. Который год зимуем.

Произнеся это, собеседник Клавдия Васильевича ещё более изогнулся, из-за чего сделался ещё ниже.

– Который же год зимуете?

– Мы с женой на Эрберийском створе с 1953 года.

– Первожители?

– Так точно! Нас осталось несколько человек. Остальные…

И собеседник Клавдия Васильевича в точности повторил его собственный жест, должен