Что-то есть… Рассказы и очерки

Николай Листопадов

Вниманию читателей предлагается сборник автобиографических рассказов, очерков и эссе, проникнутых любовью автора к своей малой родине – затерянному в песках донскому хутору и его обитателям. На страницах книги оживают картины давней хуторской жизни, протягивается связующая нить к большому миру, к современности. Традиционный крестьянский уклад стал Атлантидой, градом Китежем; он поглощён волнами времени, но автор уверен, что его ценности – вера, справедливость, доброта, трудолюбие – подпитывают нас и сегодня.

Николай Листопадов

Что-то есть… Рассказы и очерки

Моим землякам – с благодарностью

Живи, моя хутор

Целую вечность не был я на своей малой родине. Всё дела, недосуг, да и судьба занесла меня очень уж далеко от родных мест. Но где-то в глубине души всегда помнишь о том, что есть на Дону, в сельском Серафимовичском районе Волгоградской области, маленький хуторок Подпешенский. Уменьшительно его называют Подпешенка и даже Подпешка. Почему Подпешенский? А потому, что находится он «под песками». Рядом расположен Арчединско-Донской песчаный массив. Кругом песчаные барханы, поросшие красноталом, и ковыльная степь с небольшими озёрами-лиманами. От Подпешенского до Дона – рукой подать, какая- нибудь пара километров через лесную и луговую пойму, усеянную живописными озёрами, музгами да протоками. Сам хутор Подпешенский льнёт к одноимённому озеру, на противоположной стороне которого неприступной стеной стоят мощные дубы.

Подпешенский – старинный казачий хутор. Когда-то тут была даже церковь, Петропавловская. Эти места славились своими садами, виноградниками, бахчами и огородами. Занимались местные казаки и пчеловодством. К Подпешенскому примыкают ещё два хутора, образуя с ним как бы одно целое – Ластушинский и Орловский. Первый получил своё имя от ласточек, по-казачьи «ластушек», а второй, понятно, от орлов. Птиц здесь действительно много. Помимо ласточек и орлов водятся коршуны, удоды, сороки, ястребы, сизоворонки, горлинки. Был и ещё один хутор – Запертовский, но он исчез с лица земли ещё в шестидесятые годы. Да и другие хутора порастеряли своих обитателей. С грустью узнал, что в Орловском сейчас вообще никого не осталось, а в Подпешенском и Ластушинском насчитывается человек по десять-пятнадцать. И с каждым годом жителей становится всё меньше и меньше.

Во время же моего детства, а я родился в Подпешенском в 1956 году, проживало тут несколько сотен. Жизнь кипела, причём жизнь во многом традиционная, шедшая в русле векового казачьего, крестьянского уклада. Церкви уже не было, но о Боге люди не забывали, главные христианские праздники отмечались с душой. Особенно памятно хуторское Рождество. Ранним рождественским утром, ещё до света, мы, детвора, по хрустящему, искрящемуся под звёздами снегу направлялись славить Христа. Практически все хуторские дети были крещёнными в Воскресенской церкви райцентра, городка Серафимовича, бывшей окружной станицы Области Войска Донского Усть-Медведицкой.

В хатах вовсю топились печи. Хозяйки пекли блины и пироги. На столах высились горки конфет, покупных пряников и печенья, а у тех, кто пощедрее, были припасены пяти- и десятикопеечные монеты. Всё это предназначалось для христославщиков, то есть для нас. Мы ватагой заходили в хату и сразу же начинали петь рождественский тропарь. Не все слова произносились верно, ведь учили-то мы тропарь на слух, со слов бабушек. Но какие это были волнующие слова:

«Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия свет разума, в нем бо звездам служащий звездою учахуся. Тебе кланятися, Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока. Господи, слава Тебе! Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп неприступному приносит; ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют; нас бо ради родися Отроча младо, превечный Бог».

Младенец Христос казался нам близким, своим. Ведь родился-то он в яслях, может быть, таких же, как у нашей кормилицы Жданки, мирно жующей сено, или у бодливых коз и тихих овец.

Хозяйка оделяла нас сладостями и монетка ми, которые мы складывали в предусмотрительно захваченные из до