Кока. Огненный демон.

Елена Черткова

На три ночи Самайна распахиваются двери между мирами, и их жители могут заключать друг с другом сделки. Живые и мертвые встречаются на Великой Ярмарке, где нет правил. Рыжий лис знает туда дорогу, но остерегайся шествия душ и вернись вовремя!Сюжет строится вокруг сердечных клятв, данных мирозданию мощными существами междумирья. В поисках счастья или стремлении избежать страданий они становятся пленниками своих обещаний. Удивительно, что помочь им решается молодая девушка, которая, сама того не осознавая, постепенно становится колдуньей в ходе своих приключений. Сопровождает её огненный демон, раздающий ключи к дверям между мирами. Он имеет свои интересы в любой игре!Эта яркая и насквозь волшебная история идеально подошла бы для экранизации в стиле Миядзаки, с его необычными сказочными мирами и глубокой философской концепцией добра и зла. В ней встречаются как элементы южноевропейского фольклора, так и авторский бестиарий. Настоятельно рекомендуется читать осенью под треск камина.

Елена Черткова

Кока. Огненный демон.

Поездка на север Португалии в конце октября могла гарантировать только одно: дождь. А с учетом того, что целью нашего маленького путешествия было посещение тетушки, живущей в крошечном городке в сельской глубинке, – еще и страшную скуку. Я вздохнула и прижалась лбом к стеклу. Мимо проплывали классические пейзажи горных деревенек. Вездесущие мох, плющ и ржавчина пытались поглотить все, до чего дотягивались, придавая даже самым миленьким постройкам диковатый и неопрятный вид. И словно споря с увяданием, среди темных тонов вспыхивали яркие пятна хурмы, ссутулившейся от спелых плодов, или какого-нибудь не по сезону цветущего куста.

Отец притормозил, глянул в навигатор и взял левее. На развилке стоял крест, высеченный из цельного куска камня. Рыжий лишайник облепил его так, будто основание игриво обвил лисий хвост.

– Зачем ставят кресты в таких местах? – тихо спросила я. – Все равно же никто не будет молиться посреди дороги.

– А зачем вдоль дорог рекламируют еду или бытовую технику? – ухмыльнулся отец. – Вот тебе пример пиара двухсотлетней выдержки.

– Несмешная шутка, – проворчала мама, хотя мне папино высказывание показалось довольно метким.

Когда приветственные оханье и лобызания поутихли, тетя попросила меня сходить к соседке. У той уродилось море тыкв, и она предлагала забрать несколько.

В Порту, где мы жили, в канун Хэллоуина, как и в других крупных европейских городах, окна и двери домов украшались пластиковыми скелетами, синтетической паутиной и наклейками с силуэтами пауков, летучих мышей да ведьм на метле. Здесь же с каждого подоконника натуральные тыковки подмигивали настоящими свечами. А на крыльце сеньоры Клары, к которой меня послали, и вовсе расположился потрясающей красоты натюрморт из причудливых коряг, пожелтевших колосьев, других даров огорода – и, разумеется, здоровенной тыквы.

Я не спешила искать дверной звонок, а просто с минуту не то любовалась увиденной композицией на фоне необработанного камня стены, не то наблюдала за своими ощущениями. Казалось, внутри зашевелилось что-то дикое, но очень естественное. С таким чувством купаешься ночью в реке или смотришь в огонь.

Замок щелкнул, и я от неожиданности подскочила на месте. Дверь открыла немолодая женщина, но назвать ее старушкой не повернулся бы язык. Стройная, осанистая, в светлом брючном костюме. Еще довольно густые серебряные волосы собраны в идеально гладкий хвост.

– Нравится? – произнесла она, и от тембра ее голоса по телу побежали мурашки.

– Красиво.

– Заходи, – сказала сеньора Клара, и я, как загипнотизированная, поднялась по ступеням.

В гостиной горел камин. Свет был притушен. На столе раскинулась еще одна композиция, уже без тыкв, но с сухоцветами и свечами, горящими в высоких стеклянных колбах.

– Вы дизайнер? Флорист?

Женщина по-доброму усмехнулась и помотала головой.

– Ты, должно быть, племянница моей соседки. Сейчас я принесу обещанное. И чай.

Танцующий парок пах вербеной, корицей и еще чем-то приятно-терпким. Я смущалась, но уходить не хотелось. Все вокруг было очень далеки