РУССКИЕ БАБЫ НА МОЛИТВЕ

Лариса Бухвалова

От Покрова и до Казанской

Невозможно разом объять жизнь. И год жизни не объять. Но попытаемся сейчас – малый отрезок, горстка дней, как зёрен в руке – дни от Покрова и до Казанской. В эти дни Богородица ходит по земле и смотрит на людские судьбы. Представьте всё множество молитв человеческих, устремлённых в эти малые дни к Богородице. Они реальны и пронзительны. Невольно поймёшь – как прострелен и обожжён Покров Богородицы. Она ли не будет лить слёзы по каждому и обнимать с молитвой? Она ли не будет бережно ушивать свой Покров, переживая за каждого? Материнский Покров землю объял, поливаемую потоками огня и крови. Остановись, воитель, Мать твоя склонилась над землёй в молитве.

От Покрова и до Казанской

Есть дни в обычном мире бренном,

Когда возвышен человек.

Грачи летят осенним небом,

И от лесов исходит свет,

Преображая счастьем лица.

Стожаром клёнов выси жжёт.

Тогда по палой охре листьев

В мир Богородица идёт.

От Покрова и до Казанской

В патриархальном октябре

Господь смиренно наказал ей

Ходить меж нами по земле.

Как бы меж Раем и меж Адом,

Где суета и лет просчёт,

Над Вифлеемским скорбным садом

Эдем возвышенный встаёт.

Обнажены его оливы,

И видно светлые следы.

В людских садах роняют сливы

Свои последние плоды.

Весь мир открыт, полуразрушен.

Над кровлей тленные леса.

Но наполняет осень души

Наивной верой в чудеса.

И ты, мой друг спешащий, входишь

В аллеи ясный коридор,

Где осень, будто на исходе,

Но кружевной плывёт подзор.

Так, что блаженствуя, болея,

Душа не просит ни гроша —

Глядит, как тюль метёт аллеи,

Немарким золотом шурша.

И разговор о том в народе,

При доле скудной и простой,

Как эта Женщина проходит

Сквозь мир предзимний и большой.

Что каждый здесь уже не прежний,

Приняв причастие Её —

Святую радость и надежду,

Что осветили бытиё.

Что очень скоро несказанно

Застелют льнами неба дно…

От Покрова и до Казанской

Всё светлой радостью полно.

Подсолнухи

1.

Подсолнухи высокие стоят.

Цветение – пора мечты святая.

Мы строим мир и поднимаем сад,

И август плодоносный наступает.

Но в беспокойстве сердце полнит грусть,

Что месяц или два – мир поколеблет.

Подсолнуха ж Ван-Гоговская суть —

Всегда лететь в распахнутое небо.

Взлетят они и опадут они,

Ходульные, как остовы нагие,

И вытаращатся бельмами пустыми

На стаи, их обчистившие, птиц.

2.

Я во дворе подольше посижу,

К стене сарая, каменной, прижавшись.

Я тоже как подсолнух на юру.

Высокое вместилище. Я чаша.

Я семечки сама в себе храню.

Так, значит, это август плодоносный?

Но есть во мне, как ни крути, та грусть,

Что холодит и беспокойство носит.

Печаль, она от знания – что там —

По кругу года видим повторенья.

Хоть неизвестно, но приходит нам,

Что было с нами в прошлом, до рожденья.

Вот так сижу, на сад гляжу одна,

К стене холодной хоть плечом прижавшись.

Опора, но – застудится спина,

Прикроюсь свитером, подстраховавшись.

Так нас прикрыл, Кто всё на свете знал,

Сам падая в промозглом прошлом нашем…

Ему до колик эта жизнь видна.

Он в свитер из мохера глаз таращит.

3.

Так я подсолнух. Я не помню сна.

И прошлого – не холодит мне камень.

Что за стеной, в сарае? Вроде хлам.

Там сыплется поленница дровами.

Разборки ждёт, и края не почать.

Велосипед, поломанный годами.

Там грабли под сушилами торчат,

Нависшие, повторенные нами.

Я в сумраке гляжу на пышный сад.

Так вот что там! Живая, всё я знаю.

Дух обожгло оно – распада пламя.

Но вот – забвенья взломана печать.

Мне спину тёплый свитер прикрывает.

Я мыслю. Так с чего же мне начать?

Волна

Волна идёт по всей траве

Широкой луговиной.

Как лента – в ней сияет свет

Исподний – сине-сизый.

За ней ещё, ещё волна.

И солнце. Южный ветер.

Земля и море – суть одна.

И там, и здесь в нас веет.

От края с гребнями волна

Через людское поле

Идёт, как вал, по головам,

Не замечая боли.

Мы суть – зелёная трава,

Цветы, полынь, пшеница…

Приг