Письмецо Афродиты президенту

Режиссёру Т. П. Ч.,

на сей рассказ вдохновившему.

За правду борется народ…

Ну, разве он не идиот?..

Когда голову в петлю – от забот,

то подумал я тогда – «Идиот!»

Режиссёры-сценаристы —

вредный элемент,

вам бы лишь бы рюмку в зубы,

следом огурец…

(Известная поэтесса.)

***

Пока Тапа закрывала замок, модно подстриженная под мелкого льва Бельва, понятной породы болонка с кудряшками на чёрные круглые глазки, закручивала поводок вокруг её башмачков на высоком каблучке, принюхивалась и фыркала. К тому же, в придачу к обычной своей вертлявости, она сердито тявкала и дёргала поводок так сильно, что невольно развернула Тапу и женщина увидала перед собой громоздкого незнакомца.

– У?! – запрокинула Тапа голову и коснулась дверной плоскости накрученной на затылке косичкой.

Высоченный мужчина усмехнулся и отступил на пару шагов, позволяя как бы визави отстраниться от дверной вертикали и рассмотреть себя в натуральную величину без удивления или испуга.

– Зачем пужаете? – спросила Тата, невольно переводя себя в спасительную заводь девчушки-простушки. – На пужало вы, горец, не похожи.

– Зачэм? – изогнул правую бровь горец. – Нэ спеши с вопросами, дэтка. Послушай…

Бельва залилась ещё пуще активным лаем.

– Цыть! – слегка притопнул большой рыжий башмак у её носишки, и собачонка чихнула и примолкла, мило прижавшись к ноге хозяйки своей, тоже, в общем, дамочке миниатюрной, как уже обозначено.

– Тэбя просили угомониться? – вопрос относился к хозяйке, а не к собачонке, разумеется. – Прэзиденту жалобилась?.. помощь просила?.. Молчи, молчи, вопрос рыторический, как у вас говорят… Так вэдь жалобы царю эщё народники обнулили… слыхала, чай, про таких? Ну вот. На бога надейся, а сама-то, дэвонька, не плошай… Но всё ещё ждёшь?

– Ну, жду. – Тапа потрогала пальцем родинку под своим маленьким аккуратным носом. – А тебе-то чего надо конкретно, гражданин? – И, скользнув по косяку плащом, попятилась, к пожарному выходу, который, заметила боковым зрением, сквозил не запертым прямоугольником, при этом машинально подвигая ногой и своего испуганного львёнка.

– Ну, жди… А ведь тэбя предупрежда-али: нэ жды… Вот и заполучы…

Из проёма прямоугольника выступил другой верзила, смуглый да с носом орлиным, ударил Тапу по затылку, ловко подхватил обмякшее тело под мышки и швырнул вместе с онемевшим пёсиком по лестничному маршу – с пятого этажа на первый без задержки. Особого шума это не произвело и, стало быть, не обеспокоило никого, поскольку на запасном маршруте некого было и беспокоить.

Болонка, очнувшись от своего собачьего шока, не прекращала теперь отчаянный лай вперемешку с визгом, хотя осипла уже. Смуглый верзила нехотя как бы вернулся от машины и крутанул крепкими пальцами её лохматую головёнку на бок и обратно, точно ключ провернул…

– Да заче-ем? – спросил без акцента уже и скосил недовольно правую бровь его старший напарник и положил бутафорский нос из папье-маше в бардачок.

– А чтоб не будила спящу царевну.

– А-а… ну да. Ладно, поехали.

На лестничную площадку вышаркнула пегая востроносенькая и востроглазая старушонка в старых шлёпках, заметила забытый ключ в замке «милиционерки», как она за глаза называла свою соседку…

***

Тапе мерещится? «Мне чего… такое… снится?» Сон не сон, на грани обморока… от этого жутковато и зябко, и зыбко в ощущении некой нереальности происходящего.

Идёт открывать двери… или это её старенькая бабуля шлёпает босиком по паркету? Почему по паркету? И босиком? (гувернантка любит повторять: «У-у Тапэ всегда есть тапкэ-э!») Она вроде как барышня… хотя нет, какая барышня. Её купили… да-да, господа купили, поскольку у самих детей не получалось. Присмотрели в одной из своих деревенек и… под секретом, да, сторговались. «У вас всё равно детишки мрут от голода… а мы вырастим, воспитание дадим, образование… госпожой станет настоящей. Всё чин чином». Что-то ещё обещали… но чтоб никому ни словечка… Ах да, помогать по жизни и в дальнейшем обещали… но чтоб никому… ни-ни!

И смещение у Тапы в голове произошло… хотелось ей, видимо, на бабушку свою походить… Романтика, словом. Овеяно флёром… к