Здесь, в темноте

Алексис Солоски

Архетипы зла

Я жива, пока не опущен занавес…

Вивиан Пэрри любит темноту. Сейчас ее трудно узнать -глубоко порочна, склонна к саморазрушению, а раньше она была подающей надежды актрисой. Теперь же опа театральный критик, которому приходится довольствоваться лишь едкими рецензиями для журнала.

Надеясь на повышение, она соглашается на интервью со странным аспирантом, который бесследно исчезает после их встречи, поэтому Вивиан попадает под подозрение, ведь она последняя, кто видел его живым.

Вивиан делает то, что обещала себе больше никогда не делать: она играет свою новую роль – роль детектива-любителя. Но чем дальше проходи расследование, тем больше она понимает, что все происходящее – постановка одержимого, но невероятно талантливого кукловода, в которой ей уготована роль жертвы.

Когда границы между театром и реальным миром окончательно сотрутся, кому-то придется умереть…

Алексис Солоски

Здесь, в темноте

Роман

Alexis Soloski

Here in the Dark

* * *

Печатается с разрешения литературных агентств The Gernert Company и Andrew Nurnberg.

В книге присутствуют упоминания социальных сетей, относящихся к компании Meta, признанной в России экстремистской, и чья деятельность в России запрещена.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© 2023 by Alexis Soloski

© Клемешов А., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Для Ады и Тома: «Мой солнечный свет! Моя весна!»

Профессия критика, на самом деле, жестока по своей природе и требует для своего эффективного выполнения такой бесчеловечной личности, как я.

    Джордж Бернард Шоу

Подъемник для занавеса

Притвориться мертвым

Мне семь лет. Я в темноте. На мне синее бархатное платье и черные туфли с пряжками. Я неподвижно сижу в кресле, слишком большом для меня. Я наблюдаю.

Передо мной один мужчина бросается на другого с ножом. На белой рубашке появляется кровь, пятно раскрывается, как цветок, жертва падает на колени, а затем распластывается на полу. Соперник стоит над поверженным, его губы растягиваются в тонкую жестокую линию. Затем он обращает эту улыбку ко мне.

Я не могу сглотнуть. Не могу дышать. Мои кулаки сжимают подлокотники, костяшки пальцев побелели.

– Не волнуйся, – нежно произносит моя мама. – Он не умер. Видишь, он дышит. Посмотри на его живот: поднимается и опускается. Видишь? Это не по-настоящему. Это всего лишь спектакль. Но ты настоящая. – Она осторожно разгибает одну мою ладонь и накрывает ее своей, шепча литанию, как делала много раз раньше. Ее голова так близко к моей, что ее губы касаются моего уха. – Это твои пальцы, – говорит она. – Это твоя рука, твоя ладонь, твое запястье, твоя рука…

Но на этот раз я ее не слышу. Или не могу услышать. Вместо этого я смотрю на рубашку, кровь, нож, улыбку… Я отчетливо сознаю, что дальше этот мужчина пойдет за мной. Пытаюсь встать. Хочу сбежать. Но падаю обратно в свое слишком большое кресло.

Я теряю сознание.

* * *

Занавес падает. Занавес поднимается. Второй акт, двадцать пять лет спустя. Моя мать умерла, и теперь я очень часто сижу в темноте. Смотрю поножовщины, расстрелы, удушения. Худшее, что только можно представить.

– У смерти, – говорит герцогиня Мальфи в пьесе, которую я обожаю, – тысячи различных дверей, через которые мы уходим из жизни… – Я ей верю. Я веду счет.

Наблюдая, я сглатываю. Я дышу. Мои легкие наполняются и опустошаются, живот поднимается и опускается. Размер кресла теперь подходит мне больше. Я не ношу бархатные платья и черные туфли с пряжками. И, конечно, не падаю в обморок.

Вместо этого я сижу здесь, в темноте, и бесшумно вожу ручкой по строкам блокнота. Я научилась перелистывать страницы с минимальным шорохом. Я научилась писать без света.

Я внимательна. Проницательна. Почти счастлива.

Я стала театральным критиком. Кем же еще?

Глава 1

Номер скрыт

Когда в сырую ноябрьскую среду зазвонил телефон, я принимала ванну. Я только что вернулась из банка, куда относила чек, полученный от душеприказчика своей тети, чтобы договориться о его обналичивании. Я не виделась с тетей много