Пророк

Халиль Джебран (Джибран)

Эксклюзивная классика (АСТ)

Пророк Альмустафа, двенадцать лет прожив в чужом для него городе Орфалес, собирается вернуться домой. По дороге его останавливает группа местных жителей, их интересует мнение пророка о любви и смерти, свободе и власти, добре и зле. Лаконичные, но вместе с тем всеобъемлющие рассуждения Альмустафы представлены в виде притч. Они не только дают ответы на вопросы горожан, но и находят отклик в сердце любого человека.

Халил Джибран

Пророк

Kahlil Gibran

The Prophet

© Kahlil Gibran, 1923

© Перевод, предисловие. С. Таск, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Так говорил Джибран

Великие книги пишутся вопреки. Вопреки всему. Житейской логике, эпохе, обстоятельствам. Они пишутся по одной простой причине – так было угодно небесам. В этой предопределенности слышится поступь Командора. Смертный бросает вызов вечности. И начинается отсчет недель, часов, минут…

К главной книге своей жизни Халил Джибран (1883–1931) шел тридцать семь лет. Все, что им было сказано до и будет сказано после, – это горная гряда вокруг одинокой вершины. Велико искушение так высоко забраться, но расплата неотвратима. На своем чествовании в 1929 году он разрыдался: «Это трагедия. Я утратил свой природный дар… Я не способен писать, как когда-то».

Что остается Моисею, который поднялся на Синай и говорил с Богом? Только разбить скрижали. А в Землю обетованную спустя сорок лет войдут другие.

О Джибране известно и много, и мало. Считая любопытство большим пороком, в разговорах о себе он либо отмалчивался, либо слегка расцвечивал свою биографию. Он называл это «креативной правдой». И пояснял: если вы спросите у араба, чем он поужинал, то в ответ можете услышать «нектаром и пищей небесной», хотя на самом деле все ограничилось картошкой или бобами. Но ваш собеседник не солгал, просто таким образом он вышел из затруднительного положения, в которое вы его поставили. Джибран мог сказать, что он родился в Бомбее или что Роден при встрече назвал его величайшим поэтом, но эта невинная провокация преследовала вполне серьезную цель: думайте своей головой, ищите ответы в творчестве, а не в сенсационных «фактах». Давайте же ограничимся более или менее достоверными свидетельствами.

Вся жизнь Джибрана была преодолением. Он родился у подножия горы Ливан, на территории Сирии, и до двенадцати лет, запрокинув голову, смотрел на недостижимую снежную макушку. На что рассчитывал сирийский мальчик из деревушки Бешарри? Какие слова вознамерился сказать миру юный мистик из секты христиан-маронитов, производивший свою родовую фамилию от арабского корня jebr или aljebra? До ответа пока далеко. Сначала надо было пережить семейный позор (отец получил срок за финансовые махинации). Бегство в Америку. Нищету в арабском квартале Бостона. Смерть младшей сестры и матери. Свое изгойство в новой культуре. На его счастье, нашлись люди, разглядевшие в юноше таланты – прежде всего рисовальщика. Одно имя по крайней мере должно быть названо: Мэри Хаскелл, учительница по профессии. На протяжении семнадцати лет она безвозмездно ссужала Джибрана деньгами, снимала для него студии в Нью-Йорке, оплатила его стажировку в Париже, помогла ему освоить английский язык и, наконец, отредактировала его первые книги, включая «Пророка». Этой женщине, которая даже не была с ним близка, он завещал полтора десятка рисунков и… свое сердце. (Тело, согласно его воле, будет предано земле в родной деревне.) Без этого проводника-шерпа не состоялось бы великое восхождение. Или лучше так: кому-то было угодно, чтобы Мэри помогла ему взойти на вершину.

В этом хрупком с виду юноше была сила травы, пробивающей асфальт. Как художник он возжелал ни много ни мало нарисовать портреты всех знаменитых современников – и отчасти преуспел. В его галерее, среди прочих, Юнг, Йейтс, Сара Бернар, Джузеппе Гарибальди. Как писатель он мечтал создать произведение, абсолютное в своей завершенности, своего рода новую Библию. А как человек… он признался Мэри, что с удовольствием бросил бы живопись и литературу ради Учительства. «Пророк» потерял кавычки.

Альмустафа напрямую не связан