Энигма. Книга 2

Лана Мейер

Игра манипуляторов

МАККОЛЭЙ: Холодный разум и гранитный камень вместо сердца.

Таким я был с самого детства. Сын ученого, на которого возложены большие надежды и великие Цели. Хладнокровный, циничный, жесткий.

Я не был способен на чувства и меня всегда все устраивало.

Пока не появилась она.

Она – главная загадка в этой безумной игре.

Она исключение, пробудившее во мне человеческие эмоции и чувства.

Она моя Энигма.

Лана Мейер

Энигма. Книга 2

{Там, где у нормальных людей находится сердце, у него – бездонная, черная дыра; и если ты не будешь внимательна, ты упадешь в нее и навсегда исчезнешь.}

    {Загадочная кожа (Mysterious Skin)}

Глава 1

Кэндис

{«Это всегда должен быть я, Энигма. Запомни это. Мы с тобой связаны.»}

Раньше я никогда не чувствовала эту особую, эмпатическую связь с другим человеком, которую невозможно ни с чем перепутать. Несмотря на то, что подобная «нить» всегда соединяет души матери и ребенка, я никогда по-настоящему не проникалась маминой болью, и была лишь сторонним наблюдателем разрушающих ее эмоций.

Да, я переживала за Элисон, когда видела ее страдания, но куда сильнее меня ранило собственное чувство вины, сдавливающее в тугой кокон, покрепче капсулы Мака.

Любое мое стремление спасти близкого человека или оказать ему помощь, всегда начиналось со слова «я».

{Моя вина.

Мое сожаление.

Мой долг…

Мир вращается только вокруг меня. Он такой, каким я хочу его видеть.}

И поэтому, я испугалась. Мне стало страшно, от того, что рядом с Маком, я забывала об этом «я». Еще хуже стало в тот момент, когда поняла, что без его присутствия – меня словно вовсе нет. Нет ничего страшнее, чем сомневаться в своей реальности, смотреть на небо, солнце и звезды, и задавать себе одни и те же вопросы: «Это все по-настоящему? Кто я? И зачем существую, если кажется, что у меня нет никакой свободы воли, а вся моя жизнь – сплошной коктейль из боли и вечной погони за недостижимой мечтой?»

У каждого она есть. Недостижимая мечта. Идеал, к которому мы стремимся. Совершенный образ, без которого наше существование бессмысленно. В детстве, моим любимым занятием была визуализация (хотя об этом термине я узнала куда позже). Я просто закрывала глаза и представляла себя взрослой, роскошной девушкой, звездой сцены, окруженной друзьями и близкими… свободной, красивой, а главное – любимой. Картинка всегда заканчивалась одинаково: я встречаю рассвет на балконе своего уютного и просторного дома у океана. Я живу в гармонии с собой, я знаю, что с моими близкими все хорошо, а у меня есть «завтра» и свобода воли.

А еще у меня есть Он. Мужчина Моей Мечты.

Тот, с кем сердце больше не ищет других. Особенный. Словно созданный для меня. Мой неидеальный идеал, в котором я буду любить все недостатки. Он обнимает меня со спины, а я смотрю то на пену, рожденную бурными волнами, то на внутренний двор нашего дома, где наши дети играют с большой собакой. Мне был неважен пол моих детей, но «мое кино» всегда показывало мне мальчика и девочку.

Банальный у меня «Идеал». Но недостижимый уж точно. И горько каждый раз от этой мысли, потому что хочется быть уверенной в том, что игра (то есть, сама жизнь) стоит свеч. Что жизнь может стать такой, какой на моем незримом посторонним слайде.

{«Мой опекун говорил: „Мы здесь для того, чтобы быть счастливыми, Кэндис. Позволь себе все, о чем ты мечтала, и Вселенная даст тебе это. Позволь, откинув все страхи и сомнения.

– Кто такая Вселенная? Что значит „позволить себе“? – я всегда слушала его с открытым ртом, и задавала много глупых вопросов. И, конечно, я не понимала многих его ответов, и его слов, сказанных слегка задумчивым тоном.

– Я имею в виду, иметь намерение, Кэндис. Вселенная… это место, где есть все. И где нет ничего. Но я больше склоняюсь ко второму варианту.“»}

Легко сказать, Руфус, «позволить себе».

Макколэй не мой родственник, не близкий мне человек, он лишь тот, кто все это время проводил эксперименты над моим сознанием и телом, и, кажется, добился того, чего хотел – я начала медленно сходить с ума.

Но куда хуже то, что сейчас меня ломает изнутри, стоит лишь