Пёс да лис

Римъ Эдельштейн

Два парня идут в ночь на ограбление, но попадают в ужасную ситуацию… И становятся сами не рады такому раскладу.

Римъ Эдельштейн

Пёс да лис

Поздним вечером резко похолодало, и пальцы задеревенели, но худощавый парень по имени Егор продолжал висеть на заборе, подтянувшись на нём, как на турнике. Небольшой двор обычного деревенского домика выглядел пустым и потемневшим, и никого там не было. Тряпичная маска на его лице вызвала бы подозрения, если бы это происходило днём, но на такое дело они пошли, конечно, как стемнело.

– Ну?! – громогласно прошептал Сергей, переступая с ноги на ногу где-то поблизости.

Холод поздней осени пронизывал его тоже насквозь, и он даже пожалел, что согласился пойти на дело. Денег больших ждать не приходдилось, зато проблем могло появиться столько… Он уже сообщник! Это слово звучало жутко, и он всячески пытался его отогнать от себя… Сообщник звучало не так ужасно, как трус. Да Егор и делал это для него вообще. Надо быть благодарным.

– Тихо! – шикнул Егор, мягко спрыгивая на землю. – Надо убедиться, что никого нет. Не отвлекай меня!

Он увидел этого старика – горбатого, дряхлого – рядом с почтой. Тот стоял и беспомощно озирался, будто совершенно позабыл, куда идти.

Машинально оглянувшись, Егор зашагал к этому старику, истово надеясь, что тот не ждёт, например, свою внучку.

– Здрасьте, – сказал Егор, пытаясь изобразить самую милую улыбку, которую только мог отыскать у себя. Конечно, скорее вышел оскал. – Вам чем-нибудь помочь?

Старик с серым и вытянутым лицом, испещрённым глубочайшими морщинами. удивлённо уставился на него, будто спал, а подошедший парень его разбудил. Глаза его – тёмные и подёрнутые пеленой, быстро заскользили по лицу парнишки, и старческие губы растянулись в беззубой улыбке.

– Сынок, как тут пройти к автобусной остановке? – спросил старик, продолжая обескуражено смотреть. – Я… забыл.

– И часто с Вами такое случается? – спросил новый знакомый, подойдя к старику поближе, чтобы тот лучше слышал его… Заодно демонстрируя свою полную доброжелательность.

«Я самый верный друг для пенсионеров», – подумалось Егору, и его улыбка стала ещё шире.

– Нет, нет, – замотал головой старичок, оглядываясь на проносящиеся машины по проезжей части. – Я за пенсией сегодня, я за пенсией сегодня поехал… У нас в селе-то почта давно закрыта, вот и надо в районный центр…

Да, этот районный центр уже давным-давно стоял комком в горле у Егора, но он никак не мог подыскать себе нормальную работу, чтобы оплатить переезд отсюда куда-нибудь в более приличное место… Например, Подмосковье хотя бы.

– Пойдёмте, я Вас провожу, – предложил Егор. – Вы помните, на какой автобус Вам надо?

Старик снова сделался обескураженным и удивлённым, отчего даже Егор испытал приступ умиления… И жалость.

– Да, – спохватился пенсионер. – Мне надо на семьдесят девятый.

– Хорошо, – кивнул Егор. Он действительно знал, когда ездит семьдесят девятый автобус – совершенно новый, яблочного цвета, пришедший на смену дребезжащей коробке с красными бортами. – Остановка близко. Близко, говорю, понимаете?

Старик посмотрел на него со щенячьей непосредственностью, а потом едва улыбнулся. Как-то очень уж тепло и отечески.

– Я не глухой, сынок, хоть и старый. Остановка близко… Можешь показать?

В голове у Егора раздалось «молодой человек, переведите меня через этот проспект», но он тут же отогнал от себя эту не особо приятную ассоциацию.

Он шёл с пенсионером рядом, будто беспокоился, что тот навернётся на ровном месте и расшибётся, но старик шёл уверенной и даже твёрдой походкой, хоть и неестественно горбился.