Оранжевая комната

Елена Витальевна Перминова

Оранжевая комната – это жизненное пространство, цвет которого каждый выбирает по вкусу. Одни предпочитает унылые тона, другие – спокойные, третьи – яркие и насыщенные. Сочный цвет, под спелые апельсины, выбирает героиня рассказов, которая «закрашивает» темное прошлое и уверенно идет вперед, навстречу судьбе.

Каждый рассказ – это и есть встреча. Одна становится началом истории любви, другая – дружбы, третья оставляет светлую грусть или просто дает информацию к размышлению. И не важно, во что перерастают эти встречи. Ведь каждый новый человек – это открытие и уникальная личность. Как каждый из нас.

Елена Перминова

Оранжевая комната

© Е. Перминова, 2013

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2013

1. Женское отделение

Не верю

Сначала я над ним насмехалась:

– В век высоких технологий отправлять бумажные письма может только безнадежно отсталый от жизни человек.

Он косил на меня глазами, сжимал губы, пряча улыбку, и невозмутимо говорил: «да». По интонации не поймешь: то ли вопрос, то ли утверждение.

– Да! Да! Да! – Злилась я.

Он склонял, как прилежный ученик голову набок. Облизывал, как варенье с блюдца, изнанку почтовой марки. Смахивал со стола воображаемую пыль. Клал на стол конверт, и, растопырив пальцы, обеими руками спрессовывал дутое письмо до плоского. Потом осторожно, своим каллиграфическим почерком – буквы – равные звенья цепочки – выводил адрес. Я присутствовала при этом таинстве нелегально: подходила сзади и украдкой заглядывала через плечо. Так и думала. Опять главному режиссеру провинциального драматического театра. А этот раз в город Владимир.

– А не лучше ли ему позвонить? – Выдавала я себя.

Он нехотя обрывал недописанное слово и переводил взгляд на меня.

– Я не могу разговаривать с человеком, если не вижу его глаз.

– А через письмо ты что, глаза видишь? – Радовалась я его оплошности. – По телефону хоть голос живой, а тут…

– Я тебе уже объяснял, – обрывал он меня. – Бумажные письма, в отличие от электронных, хранят чувства, запахи, настроение и намечают отношения. А с чем можно сравнить радость, когда получаешь долгожданное письмо в конверте?

– Странный ты, какой-то, – отступила я и больше к этой теме не возвращалась.

В общем-то жаловаться мне на него было грех. Странный – это не такой, как все. Оригинал. Этим он меня и привлек.

В тот день Дом творческих союзов – единственное приличное заведение на весь шахтерский город – гудел от разноголосья, как железнодорожная платформа. Узкие двери делили толпу на пары и с жалобным стоном пропускали вперед. Афиша, приклеенная скотчем на грязное окно, извещала: сегодня состоится церемония награждения «Человек года». Лично я на это звание не претендовала. Мое присутствие было продолжением должностных обязанностей фотографа. Под стать тому был мой снисходительный взгляд и унылое настроение. Фиксировать чужую славу, не обретя своей – занятие не из приятных. Уговорила себя легко: сначала я для них, потом они для меня. Сделала непроницаемый взгляд и вошла в зал. Оглянулась, вжимаясь в вязкую богемную атмосферу. Билетерши суетились с приставными стульями. На сцене хрипели старые микрофоны. Все кресла заполнены телами разных весовых категорий. Ткнулась спиной о стену и вынула из чехла камеру.

– Садитесь, пожалуйста, – услышала я мягкий голос где-то на уровне своего живота.

Я не шевельнулась.

– Я вам, садитесь, – дернули меня за рукав.

Это был колоритный брюнет, с темными, как ночь, глазами. Сразу отметила изъян – заметно искривленный нос. Но черная, с редкой проседью борода и аккуратно подстриженные усы гасили неприятное впечатление. Тонкие черты лица удачно играли на образ потомственного аристократа. Освободил место и вытянулся передо мной. Прямая спина, чуть вскинутая вверх голова, взгляд под потолок. Позиция человека, знающего себе цену.

– Вот уж не думала, что здесь можно встретить вежливого мужчину, – проворчала я. И с шумом заняла предложенное место.

– Я согласен, – обрадовался он выбранной теме разговора. – Здесь на весь город интеллигенции – как две капли на ведро воды.

Я посмотрела уже с интересом. Скрестив